Доктор Сандовал указала на ряды ящиков, в которых небольшими стайками застенчиво ютился растительный молодняк.
– Это всё, что мне удалось вырастить в теплицах на Земле за этот короткий срок. Никто не стал слушать меня. Все только и делают, что отмахиваются от моих вопросов или попыток разъяснить ситуацию. К чему вообще брать ботаника на борт корабля, если его мнение не важно?!
– Капитан Смирнов считается только со своим отражением в зеркале, – ответила Лида доктору. – Не стоит принимать его слова на свой счет.
Доктор Сандовал обернулась на Лиду и вдруг просияла лучезарной улыбкой.
– Как вы это верно подметили! С этим человеком невозможно говорить. Он просто не слышит собеседника. А ведь впереди четыре года экспедиции… – улыбка слетела с губ девушки. – Как же с ним работать?!
Все присутствующие, опустили тяжелый и вдумчивый взгляд в пол. Многих, кто был знаком с капитаном, терзал точно такой же вопрос.
– Просто постарайтесь не контактировать с ним, – ответила Лида, нарушив молчание. – А уж он вряд ли станет искать встречу с вами. Капитан предпочитает не общаться с людьми умнее его.
Лида широко улыбнулась и с готовностью смотрела на доктора Сандовал, предвкушая волнительные мгновения, когда их взгляды встретятся. Однако Лиду постигло разочарование. Доктор Сандовал, глубоко задумавшись о чём-то, удостоила Лиду беглым взглядом поверх головы и учтивым кивком головы.
Экскурсовод, вспомнив про время, принялся недовольно бурчать и подгонять группу космонавтов. После кислородной фермы экипажу продемонстрировали машинный зал, в котором происходит управление четырьмя плазменными двигателями. Затем бегло показали хранилище с боевыми ракетами и блок управления орудиями ближнего и дальнего боя. В отличие от всего остального корабля, этот сегмент оказался единственным полностью доработанным и готовым не только к экскурсии, но и к работе.
– Вероятно, всё дело в нашем менталитете, – задумчиво протянула Лида, наклонившись к Кириллу.
– Что именно? – озадаченно спросил тот.
– Об этом, – Лида ткнула пальцем в дверь, за которой расположился блок управлениями оружием корабля. – Мы умеем строить оружие, потому что всегда готовимся либо к атаке врага либо к тому, чтобы напасть самим.
– Ну, – задумчиво протянул Кирилл. – Это наша безопасность. Нельзя предусмотреть всё, но мы должны быть готовы настолько, насколько это возможно.
– Да, но я имела в виду другое. Большая часть наших налогов уходит на изобретение всё новых и новых способов убивать. Так что мы вовсе не думаем о том, а как же нам жить? Вот тебе наглядный пример. Руководство озадачилось постройкой целого отделения «смерти», которое возможно нам и не пригодится. Скорее всего, не пригодится. Но совершенно проигнорировало вопрос жизненно важный для всех членов команды корабля.
– Ты про сад? – уточнил Кирилл несколько отстраненно. – Действительно, здесь наше руководство поступило опрометчиво.
– Это всё, что ты можешь сказать? – изумилась Лида.
– А что ты от меня хочешь? – возмутился Белооков. – Чтобы я сказал, что мы живем в опасном, настроенном враждебно, военизированном государстве? Мы все это и так знаем. Но какой смысл говорить об этом? Этого не исправить. Учеными управляют глупые и ограниченные вояки. И мы ничего не можем с этим поделать. Пока мы «снизу» – мы вынуждены подчинятся.
Лиду захлестнули возмущение и негодование, так что на пару секунд она остановилась, с недоумением в глазах глядя в спину своего друга.
– Как ты можешь так говорить? – спросила она, догнав Белоокова. – Этими словами ты ставишь их работу по управлению выше той, что делаем мы.
– Вообще-то, так и есть, – убежденный в своей правоте, отвечал Кирилл.
Шокированная во второй раз, Лида захлебнулась в своём возмущении.
– Но разве ты не понимаешь, что не делай мы свою работу, им будет не на что жить и нечем управлять?
– Вот именно, мы единый организм. Просто с разными полюсами, – сказал Кирилл, удивленный возмущением подруги.
– Да, и видимо, полюса эти друг с другом никак не связаны, – обессилев, воскликнула Лида.
– Ну что ты начинаешь?! – словно заразившись Лидиным возмущением, громко спросил Кирилл. – Мы уже больше сотни лет живём при такой системе. Всех всё устраивает. Изменить что-либо мы не можем, а раз так, то зачем об этом говорить и думать?