— Полный бред! — настойчиво шепчут губы, пока рука ощупывает шишку. — Это все последствия травмы. Ведь так?
Я должен выжить и вернуться к ней, к моей девочке. Наверняка, извелась там вся, не зная, где я и куда пропал. Я вернусь, слышишь? Просто верь в меня, Лер. Столько лет в спорте. Мой организм и не на такое способен.
Не меняя заданного курса, я снова продолжаю бежать. Рано или поздно должна показаться дорога, или хоть какое-то поселение. «Не могло же меня занести из города куда-то далеко?» — теплится в душе слабая, ничем не подкрепленная надежда. С другой стороны, что, если я уже где-то в Сибири, и ни одной живой души, кроме диких зверей на километры вокруг?
Не знаю, сколько я так несусь. Не имея часов на руке и каких-либо ориентиров, чувство времени окончательно теряется. Природа вокруг меняется, сухой лес обрастает оврагами и становится болотистым. Трелей и без того редких птиц в этих местах становится все меньше. Все живое будто попряталось от невидимой угрозы.
Ступни ноют от многочисленных ран и порезов, но я стараюсь не обращать на это внимания. Есть дела поважнее. Сколько бы я не бежал, волчий вой преследует меня снова и снова, а главное, настигает. Осознав, что уйти от преследователя не получится, я начинаю искать хоть какое-то временное укрытие и дерево понадежнее, повыше. В его кронах волки точно не достанут. Да и с рассветом было бы неплохо осмотреться с высоты, куда меня все-таки занесло.
Забраться на дерево выходит не сразу. Это в кроссовках все как-то проще. А здесь, с голыми стертыми ступнями и скользким мхом, облепившим ствол, хочется материться на весь лес, что я от души и делаю. Заткнуться меня заставляет хруст веток за спиной. Ощущение, будто медведь ломится через малинник, но шаги точно человеческие. Мой обострившийся слух не дает усомниться в этом ни на секунду.
Может, охотник какой или лесничий?
— Эй, я здесь! Оборачиваюсь с надеждой, уже оседлав нижний сук, и машу рукой.
В слабом лунном свете прорисовывается человеческий силуэт, только несуразный какой-то, слишком худой и прихрамывающий на одну ногу.
— Ну наконец-то! Я уж думал до утра буду тут круги нарезать, — готовлюсь спрыгнуть на землю к новому знакомому, но меня что-то настораживает в этом мужике, и я замираю. — Вы поможете? Куда меня хоть занесло-то? Эй, вы меня слышите?
Ответа не следует, лишь неразборчивое гортанное мычание. И запах гнили, ударивший в нос вместе с небольшим порывом ветра, слишком мерзкий и тошнотворный для моего сверхчувствительного обоняния. От незнакомца воняет протухшим мясом, приправленным отборными помоями, а еще, прямо вокруг его башки, клубится десяток навозных мух.
Не быстро, но настойчиво, хромой молчун приближается к дереву, и вот уже тянет худые костлявые руки к моей ноге, свисающей с сука. Холодные костяшки успевают коснуться обнаженной ступни, после чего жадно клацают чужие челюсти.
«Зомбак! Ну точно, зомбак!» — срабатывает в голове, стоит разглядеть его поближе. Разодранная одежда, разлагающаяся местами плоть, провалившиеся глазницы.
Сердце барабанит о ребра. Что это еще, нахрен, за фильм ужасов⁈
Рывком подтягиваю ноги и забираюсь повыше, в надежде, что трупак не полезет следом. Как бы не так! С виду хрупкий, как хворостина, того и гляди рассыплется, на деле для мертвеца он оказывается невероятно настырным. И хоть добраться до первого сука, чтобы ухватиться, у него никак не выходит, он продолжает без устали карабкаться и сползать по стволу дерева снова и снова.
Убедившись в том, что у него просто не хватит роста и сообразительности, чтобы меня достать, я с некоторым облегчением выдыхаю. Да, жутковато, конечно. Но рано или поздно даже в этом аду наступит рассвет. Ведь наступит? А там, кто его знает, может, и нечисть, как в нормальных сказках и тех же ужастиках, расползется по углам кто куда. Единственное, что жутко раздражает, так это его мычание и отвратительный запах. А еще долетающие до меня навозные мухи. Но и это можно потерпеть, главное, выжить.
За моей спиной снова слышатся неясные шаги и хруст сухих ломающихся веток. Обернувшись, я замечаю маячившие тени. Двое. Нет, трое. И еще один, подступающий с другой стороны. Итого пятеро мертвяков на меня одного.
Вновь прибывшие сперва бесцельно ходят кругами вокруг дерева, словно ждут, пока я сам отсюда свалюсь. Ага, как же! Но вскоре они меняют тактику, оказавшись в разы сообразительнее своего товарища. Эти бестолочи, будто сговорившись, ни с того ни с сего валятся наземь друг на друга, образуя подобие пригорка, и самый длинный из них вот уже без труда дотягивается до первого сука. Ухватившись за него, зомбак ловко подтягивается.