Я сажусь на весла, Лера сидит рядом, и смотрит на меня так, будто не решается спросить о чем-то важном.
— Лер, все в порядке?
— Да, — отвечает она, и ее сосредоточенное лицо озаряется лунным светом. — Скажи, а ты часто вспоминаешь свой дом? Мать, отца, тетю Наташу?
— Кого?
— Вашу домработницу.
— У нас была домработница?
— Ты, правда, совсем ее не помнишь?
— Совсем, — признаю я, и сильнее налегаю на весла. Мне неприятно думать об этом, но мои воспоминания о прошлой жизни все больше покрываются туманом.
Лодка покачивается на волнах, унося нас все дальше от суеты отшумевшего праздника. Оказавшись в нашей тихой заводи, мы выходим на берег.
— А своих друзей с последней вечеринки помнишь? Злату Никонову, Вадима Илюхина?
— Забудешь их после такого, — усмехаюсь, вспоминая старого друга-раздолбая. — К чему все эти вопросы? Раз не помню, значит, не такие и важные это были в моей жизни люди.
— Нет, Егор, важные! — настаивает Лера, и растирает лицо ладонями. — Прости. Просто я думала, что у нас больше времени. Что я еще смогу побыть немного с мамой и Улей, научиться у них чему-то, узнать ближе. Но наше время на исходе, нам пора отправляться домой, чтобы там не ждало нас в этом густом тумане. Моя магическая паутина ведет именно туда, мы с мамой проверяли.
— Знаю. Фэйл тоже подтвердил, что наш путь домой лежит через туман. Но почему сейчас? С чего такая срочность?
— Когда отцветет последний страстоцвет, случится то, чего никто не изменит. Ведьма так и сказала, когда отправляла меня за тобой.
— Да, что случится-то? — подхватываю Леру за руки. — Пожалуйста, хватит говорить загадками.
— Ты все забудешь! Уже стал забывать, — катятся слезы по ее щекам. — Забудешь кто ты и откуда, забудешь и Вадима, и Горыныча, и меня в конечном счете, и Егора Ветрова, которым на самом деле являешься.
— Нет, не забуду, — вытираю ее слезы пальцами, и целую в губы, — только не тебя, никогда.
Я смотрю в Леркины глаза и понимаю, она права. Наше время здесь на исходе. Вдруг я и правда все забуду? Уже стал забывать.
Не знаю, что на меня находит, но я просто подаюсь к ней, обхватываю ее голову руками и страстно целую, будто хочу забрать все ее волнения себе. Я так изголодался по ней, так сильно желаю ее всю, что, если не сделаю этого, просто сгорю изнутри.
Леркины ладони скользят под рубаху и забираются на мою обнаженную грудь.
— Ты горячий, — шепчет она в мои губы.
— Замерзла?
— Нет. Не рядом с тобой.
Я стягиваю рубаху и прижимаю Леру к себе, покрывая поцелуями.
— Так теплее?
— Да.
— Скажи, если хочешь, чтобы я остановился.
Внутренне я замираю, боясь, что она отшатнется, испугается, убежит. Но Лера и не думает меня останавливать. Распускает свои длинные волосы, и те рассыпаются по плечам волнистым водопадом. Я завожу непокорные пряди за ухо и любуюсь ей. Какая же она у меня красивая.
— Тепло, но недостаточно, — робко улыбается Лера.
— Мой внутренний волк сейчас сойдет с ума. Как бы ни было слишком жарко.
— Пусть будет.
— Уверена, что хочешь этого здесь и сейчас, в этом теле?
Лера будто невзначай скользит пальцами по моей коже и закусывает нижнюю губу, зная, как меня это заводит.
— Хочу, как никогда. Я ведь твоя истинная пара, пора узнать, что это такое.
Я не спрашиваю, откуда ей это известно. Может, сам проговорился, пока сидел все эти дни у ее постели. Да и какое это имеет значение? Гораздо важнее то, что мы оба сейчас чувствуем и в чем нуждаемся.
Подхватив Леру на руки, я опускаю ее на траву и накрываю ее тело своим, целую любимые губы. Внутренний волк ликует, требуя все и сразу: сорвать одежду, дышать полной грудью, впитывать ее запах, войти в нее, насытиться без остатка. Но я не хочу торопиться. Эта последняя ночь в «Пропади пропадом» для нас обоих должна стать волшебной.
Мир вокруг теряет свою значимость. Я смотрю в глаза Леры, и в них вижу одновременно страх, нежность и бесконечное желание. Ее волосы разметались по траве, грудь взволнованно вздымается и опускается.
Я наклоняюсь к ней, целую в шею, ощущая тепло ее кожи. Лера отвечает мне тихим всхлипыванием, и я чувствую, как ее тело расслабляется под моими касаниями. С каждым новым поцелуем я хочу исследовать ее, запомнить каждую деталь, каждый изгиб ее стройного тела.
Снимаю с нее сарафан, и она замирает, такая неискушенная и прекрасная. Касаюсь пальцами вершинки груди и Лерка смущается. Сердце колотится в груди, наполняя волнение каждой клеткой.
Я опускаюсь ниже, целуя ее живот, зная, что каждое прикосновение — это обещание счастья, которое мы дарим друг другу. Лера шепчет мое имя, и эти слова звучат как заклинание, заставляя меня гореть от желания.