А на старом кострище разгребали горячие угли и, застелив землю еловым лапником, ставили палатку. Всю ночь земля отдавала накопленное тепло, воздух пах новогодней ёлкой, пуховый спальник обнимал невесомо и мягко, и спать было тепло.
– К утру, конечно, холодно становится, – честно призналась Валя. – Но костёр у нас жаркий, у огня согреешься. Главное, сухостоя нарубить, чтобы хватило на всю ночь.
– Ага, и каждый час из палатки выскакивать, как кукушка из часов – греться! – соглашалась смешливая Нонна.
– Ну, не каждый час, – защищалась Валентина. – И «ку–ку» кричать не надо. А у тебя язык подвешен, за словом в карман не полезешь!
– Да, не жалуюсь. Я журфак заканчиваю, у нас там все такие. На кафедре про нас говорят – трепологический факультет.
– Представляю, какие у вас там преподаватели, – смеялась Валя.
– Не представлешь. У нас на втором курсе логика была, так преподаватель Кальтенбруннера цитировал…
С того дня Нонна и Валя часто ходили в походы вместе, и обе были довольны друг другом: скучать подругам не приходилось.
По секрету
…Нонна весело тарахтела, рассказывая Марине о новой подруге и не удивляясь отсутствию у Марины каких-либо эмоций: она уже знала эту её манеру «активного слушания». А Марина старалась казаться спокойной и из последних сил сдерживала близкие слёзы, слушая Нонну, которая теперь говорила об Илье. (В конце концов нервы Марины не выдержали, и с ней произошло то, что произошло. И за всё это ей следовало благодарить болтушку Нонну).
– Поклянись, что никому не скажешь. Мне Валюшка по секрету… А я никому, вот честное слово, только тебе! (Нонна говорила правду: она никому не рассказывала эту историю, только Марине, умеющей хранить тайны).
– Ну, у Ильи родители умерли и дом в наследство оставили, в Саратове. Он поехал продавать. А зачем ему дом? А Валюшка за ним увязалась… Ну, пока он по городу бегал, вступал в права наследства, документы оформлял, Валя решила порядок в доме навести. И в кладовке нашла пакет, липкой лентой склеенный. А там… Марин, поклянись, что никому не скажешь!
Наследство
Наскоро позавтракав бутербродами, Илья уехал по делам. Оставшись одна, Валя бродила по дому, открывая двери комнат, которых оказалось неожиданно много. В доме пахло сыростью, полы потемнели от пыли, обои на стенах поблёкли. «Странно, – удивилась Валя, – Илья жил здесь больше месяца, а дом выглядит нежилым».
…Когда из Саратова пришла телеграмма, Илья коротко сказал жене: «Родственница умирает». И уехал в тот же день, ничего не объяснив. И пропал на целый месяц. Даже не звонил. Валя тогда обиделась, но поразмыслив, решила, что Илья просто не хочет впутывать её в свои неприятности. Да и что она могла сделать? Бросить работу и ухаживать за его умирающей родственницей? Вот он и уехал один. А когда вернётся, Валя откроет ему свой секрет: скоро их будет – трое.
Илья вернулся через месяц – похудевший и несчастный. Увидев расстроенное лицо мужа, Валя решила ничего ему не говорить. Но прошла неделя, за ней другая, а Илья даже в походе не был ни разу. Улаживал какие–то дела, домой возвращался поздно, равнодушно съедал приготовленный Валей ужин и бухался в постель. Чмокнув Валю в нос и извинительно погладив по плечу, отворачивался к стене и через минуту уже спал каменным сном. С новостями Валя решила повременить: пусть в себя придёт, с похорон ведь приехал.
Но когда Илья опять собрался в Саратов, Валя уложила рюкзак и объявила мужу: «Я с тобой». Илья не возражал. Сказал только: «Я там буду очень занят, наследство оформлять надо». «Я не буду тебе мешать» – пообещала Валя мужу.
Как оказалось, дом принадлежал родителям Ильи.
– Мама последние несколько лет в больнице лежала, там и умерла. А отец ещё раньше умер, – объяснил Илья.
– Как в больнице? – не поняла Валя. – А почему ты её не навещал, почему мне ничего не рассказывал? Приехали бы к ней, она бы обрадовалась… А что с ней… было?
– Тебя это не касается, – отрезал Илья. – Не навещал, значит, не нужно было. Я деньги туда перечислял, чтобы там о ней заботились. Там хороший медперсонал, профессиональный уход. – И увидев неверящие Валины глаза, пояснил: «Она давно там лежала…Собственно, она там жила. Память потеряла, так что всё равно меня не узнала бы. И уж точно не обрадовалась бы. И всё. Закончим этот разговор.
Валя бродила по пустому дому, и ей было его жалко. Одинокий и заброшенный, он ждал заботливых рук, которые смахнут тряпкой пыль, начистят до блеска деревянные скрипучие полы, оклеят стены яркими обоями… На окнах с пышными занавесками заалеют герани в нарядных горшках. Дом был – живой, он скучал без хозяев, и Валя разговаривала с ним, как со старым одиноким человеком.