- Здравствуйте, милая девушка. Не завалялась ли у Вас небольшая такая канистра емкостью литров пять-десять?
- Здравствуйте, нет. Канистры продаются в магазине хозтоваров, он находится метрах в пятистах обратно по трассе.
- Спасибо огромное, через десять минут вернусь.
Девушка, кстати, довольно привлекательная, что-то невнятно пробормотала в ответ, но я уже был полон энтузиазма скорейшего преодоления всех препятствий на нашем пути и решил не обращать на ее бессмысленную речь ни малейшего внимания. Перед глазами разворачивались грандиозные планы переливания бензина из канистры в бак, мгновенный запуск двигателя с полуоборота стартера и всеобщее радостное ликование, так что, как и следовало догадаться, при выезде с заправки я проморгал здоровенную глубокую лужу, в неуклюжей попытке ее объехать резко до упора влево выкрутил руль и с громким всплеском шлепнулся в самую середину. Черная маслянистая грязь, недолго думая, начала обволакивать кожаные куртку и штаны и затекать под шлем за воротник. Чертыхаясь и матерясь, я судорожно спихнул тяжелый Рэйдер со своей ноги, освобождая военного образца ботинок, затем поднялся на карачки и встал на ноги. Ну что за проклятье! Противная девчонка за стеклом кассы старательно делала вид, что ничего смешного как будто бы не произошло, хотя даже со стороны было заметно, что она натужно побагровела и сейчас лопнет от хохота.
Оттряхнув кожаную мотоэкипировку от налипших мерзких ошметков, пригоршней собрав с шеи черную жижу, я с трудом поднял тяжеленный мотак и, в диком раздражении забыв откинуть боковую подножку, тут же завалил его на противоположный бок. Выматерившись, постарался успокоиться, взять себя в руки, быстро овладеть собою и, спустя немного, уснуть… Тьфу ты, всякая погань в голову лезет! Уперевшись тазом в пассажирское седло (оно повыше, следовательно, рычаг больше) и ухватившись одной рукой за рукоятку руля, а другой – за раму, ногами оттолкнулся от земли, выравнивая мотак вертикально. Удерживая его за руль, наконец откинул боковую подножку, и выставил Рэйдера в стояночное положение. После этого достал из запакованных авосек все, что хотя бы отдаленно походило на ветошь. Проезжающие мимо заправки груженые фуры приветливо гудели клаксонами и радостно подмигивали дальним светом фар, пока я приводил себя и свой мотак в порядок. В подобные минуты в голову закрадывается крамольная мысль: а так ли на самом деле привлекательна вся эта мотовозня: вечное ковыряние в холодных, колючих и острых железках по уши в масле, солидоле и тормозной жидкости, кажущееся бесконечным согревание теплотой собственного дрожащего тела
пропитывающего насквозь толстенную кожаную экипировку ледяного дождя, отмерзшие и закоченевшие в скрюченном положение точно по диаметру грипс пальцы обеих рук, промороженное и саднящее на постоянном ветру горло, подводное барахтанье от поднятой встречным транспортом грязной и мокрой волны, громыхание грома и сверкание молний на расстоянии вытянутой руки и весь остальной распиаренный и активно проповедующийся адептами мотодвижения антураж, что сопутствует обычным путешественникам, в период крайней депрессии решившим своим затуманенным алкоголем рассудком сменить удобства роскошного мягкого автомобиля с кондиционером и обогревателем на это, хоть и шире, чем у остальных мотаков, но такое жесткое и неудобное седло, да встречный ветер с пылью и мухами прямо в подставленную харю.
Ну, как говорится, слезами горю не поможешь. В создавшемся положении хоть волком вой, а никто не станет возиться с твоим тяжелым и испачканным вонючим железом. Плюнуть же на все и бросить движимое имущество стоимостью более миллиона деревянных может позволить себе ну только совсем чокнутый супермажор. Более-менее оттер тряпками и сбил водой из этой, внезапно и неожиданно ставшей такой родной, лужи налипшие отвратительные куски и черные масляные пятна с оребренных цилиндров и хромированных глушителей, после чего мы с мотоциклом устало направились дальше.