Елена
Выпьем, – говорит, – и ещё налей.
Выпила, говорит, – хорошо сидим.
У Гомера тысяча кораблей,
А её устроил бы и один.
Ей сначала ехать на Тёплый Стан,
А потом на Павелецкий вокзал.
Выпьем, говорит, за красивый стан,
За чужую бабу, её глаза.
За оптовый рынок, за секонд-хэнд,
За схождение челноком в Аид,
У меня от греческих от легенд
Третий день башка болит, говорит.
Застегнула китайский свой пуховик,
Расчесала волосы гребешком,
Песню, что придумал слепой старик,
Так невыносимо носить пешком.
Говорит, тоска у меня в груди,
Кто бы, говорит, захотел украсть?
Там в кромешном мраке за кольцевой
Воет пёс с единственной головой...
Воет ли, скулит, разевает пасть...
Индиана Джонс
Отведи меня в кино на дневной сеанс,
Там опять спасает мир Индиана Джонс,
Он стоит, размахивая хлыстом,
И всё ему нипочём,
Он если бьёт, то наверняка,
Горы и облака
За его плечом.
В дальнозорком краю не требуются очки,
Расшифрованы все загадочные значки
И блондинка укрощена,
У неё яркие ногти, высокие каблуки, но она
Ест из его руки.
А против воинства зла достаточно и хлыста,
Если совесть чиста.
Отведи меня в кино на дневной сеанс,
Там мумия отрясает тысячелетний транс,
Но в конце концов и она попадёт туда,
Где будет ей поделом.
Господь призревает свои стада...
Наше дело плохо – мы не победим никогда,
Зло – это добро, которому не повезло.
Там, в кино, если падают, то встают,
Индиана Джонс презирает земной уют,
В каждом артефакте прячется Бог,
Но Индиана Джонс никогда не придёт сюда,
Он стоит, и древние города
Рассыпаются в прах
У его ног.
Штирлиц
1
Штирлиц давно под колпаком звёзд,
Ходит взад-вперёд, ничего не ест...
Бог мелочей тих, запускает в рост
Усики у плюща.
Обвейся вокруг опоры нежным листком...
Бог мелочей не заботится ни о ком,
Тронет рукой и дальше пойдёт, спеша.
Паучья сеть, капли воды на ней
Вспыхивают тысячами огней
На рассвете, когда труднее всего дышать.
Так и качайся на клейкой своей стропе
От бездны на волоске.
Вот муравей торопится по тропе,
Лапки вязнут в сыром песке.
Как ни носи фуражку, чёрную кожу, стек,
Как ни прикидывайся членом НСДРП,
Всё равно проговоришься во сне,
Тут и кранты тебе.
Смерть – это грузная баба в слепом пенсне,
В обтёрханном пиджаке.
Вьётся пчела над мокрой разрыв-травой,
Штирлица по коридору ведёт конвой,
Роза у него в руке,
Альфа Кентавра над головой.
2
Говорит Штирлиц Мюллеру: я устал,
У меня в активе два железных креста,
Три наградных листа,
Но по ночам мне снятся поля, леса –
Удивительные места,
Дождь прошёл, дорога совсем пуста,
Женщина стоит у плетня,
Ожидает меня.
Говорит Мюллер Штирлицу – потерпи,
Знаю, там суслики свищут в сырой степи,
Ветер гонит ковыль волной,
За рекой догорает горстка огней,
Но что поделаешь с этой войной –
Она на нас, а мы – на ней,
Лучше хлопнем ещё по одной.
Говорит Штирлиц Мюллеру:
Это херня, ты просто успокаиваешь меня,
Ты говоришь – совесть моя чиста?
Как бы не так, погляди, каким я стал,
Чистый фриц от рожек и до хвоста!
У меня за спиной карательные акции, города,
Растоптанные войной,
Я даже тебе, говорит, не скажу никогда
Что у меня за спиной.
Говорит Мюллер Штирлицу – думаешь, мне легко?
Я, говорит, всегда попадал в молоко
При сдаче норм ГТО,
Но хочешь не хочешь, а мы должны,
Мы стоим на страже своей страны,
Соберись же в конце концов,
Застегни мундир, что у тебя за вид!
Погляди на Кальтенбруннера, говорит,
Вот кто владеет лицом.