Пока Государь размышлял, небо от видения расчистилось. Государь махнул платочком, палач зажёг дровишки. Они оказались сухими, и Рокентин, поначалу оравший нечеловеческим голосом, вскоре наглотался дыму и сгорел быстро.
Но бриллианты, видать, и впрямь обладают дьявольской силой. Пробегут годы, и застежка Рокентина вновь окажется в центре событий трагических. И события эти повлияют даже на ход российской истории. Об этом вам ещё предстоит узнать из нашей книги.
ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Екатерина Великая, оперевшись полными округлыми локтями на широкий подоконник, глядела в серую муть октябрьского дня 1768 года, на темную, ставшую тяжёлой и тягучей воду Невы. Нагоняя дрему, княгиня Дашкова, ближайшая подруга Государыни, которой ещё предстояло стать директором Петербургской Академии наук, зачитывала смету расходов.
— Жалованье годовое двум секретарям по девятьсот рублёв, четыре сторожа для топки и уборки здания, казначей — семьсот пятьдесят рублёв на всех, двум переводчикам по четыреста пятьдесят, шесть сотен на дрова, бумагу, чернила и книги. — Дашкова разгладила лист бумаги, близоруко поднесла его к глазам. — Среди мелких расходов — на пять рублёв спирту для двух голов мёртвых…
У Екатерины сразу же отлетела сонливость, она повернула голову к Дашковой:
— Какие ещё «головы мёртвые»?
— Не ведаю того. Государыня. Тут написано так. В кунсткамере…
— Прикажи, чтоб сюда подняли.
…Вскоре служители поставили перед Государыней две большие банки. В них находились человеческие головы — мужская и дивной красоты женская.
Екатерина удивилась:
— Как замечательно сохранились! Но кому они принадлежали?
Дашкова выкатила и без того громадные голубые глазищи:
— То мне неведомо. Надо спросить академика Штелина. Похоже, хранятся со времен Петра Алексеевича, тот любил курьёзы. Штелин же как раз закончил свое «Полное собрание анекдотов о Петре Великом». Может, знает?
Превратности судьбы
Пока снарядили лакеев для поиска и доставки старенького искусствоведа и гравера, собирателя исторических сведений Штелина, Государыня с любопытством и некоторым страхом разглядывала мёртвые головы:
— Я просто поражаюсь, до чего хорошо они сохранились! И обратите внимание, Екатерина Романовна, какие красивые лица. А ведь некогда жили, улыбались, любили…
Дашкова задумчиво сказала:
— Наверняка с этими персонами связана какая-то страшная история.
— Я тоже так думаю, — согласилась Императрица. — Как жаль будет, ежели мы в сию тайну не проникнем.
Наконец, белым фуляром утирая круглое, доброе лицо, появился запыхавшийся Штелин. Едва взглянув на сосуды, сразу же сказал:
— Зрите сюда. Государыня! На основании банок гравировка: для женской головы — «Марта 14, года 1719», а для мужской — «Ноября 16, года 1724». Сии головы принадлежали, быть может, самым красивым и знаменитым людям эпохи Петра Великого. Оба поначалу были обласканы судьбой, и оба кончили на эшафоте.
Государыня нетерпеливо спросила:
— Яков Яковлевич, не томите: так кто они? И почему всё-таки в Петровской кунсткамере?
— О, милостивая Государыня, сей разговор вельми долгий.
— Мы готовы слушать! Сейчас нам принесут вино и фрукты, а мы уже превратились в само внимание.
Собрание уродов
Екатерина Великая удобно устроилась на бархатной козетке, с очаровательной простотой усадив рядом с собой Дашкову. Штелину лакей подал глубокое кресло. Тот, смакуя рубиновый шатолафит, неторопливо начал:
— Пётр Великий, всячески ратуя о развитии наук в России, в январе тысяча семьсот двадцать четвертого года подписал указ об образовании Академии. По ходатайству Блюментроста, будущего президента её и лейб-медикуса, отпустил денег на ежегодное содержание оной без малого двадцать пять тысяч.
И в ведение Академии перешла существовавшая уже кунсткамера. В сей музеум вносились самые невероятные и курьёзные предметы, скажем, павших слона и льва — для изготовления их чучел.
— Ах, какие ещё диковинки? — полюбопытствовала Дашкова.
— Ну, скажем, в банке и по сей день хранится младенец с рыбьим хвостом, родившийся в Москве на Тверской. Или такое, чему особенно поражался великий преобразователь, — собачонка, которую родила шестидесятилетняя баба. Государь решил, что баба занималась содомией, и приказал живьём закопать её в землю.