— Ах, дура! А как лгала мне замечательно, я ведь и впрямь думал, что без меня ей нет радости. Блудница вавилонская!
Кликнул Меньшикова:
— Алексашка, отправь срочную депешу князю Федору Ромодановскому!
Почти без запинок продиктовал:
— Анну Монсову под строгим караулом заточить в доме её. Из оного запретить любые отлучки под страхом смерти. К ней никого окромя прислуги не допускать. За все её худые поступки запретить выходить даже в кирху. Зело извольте выполнять все написанное со всей неукоснительностью. Пётр.
Гонец, молотя шпорами лошадиные бока, полетел в Москву.
Челобитец
О после короля прусского Георге Иоганне фон Кейзерлинге шла молва, что он в свое время амурился с Анной Монс. Так это было или иначе, правду теперь не сыскать. Но из архивных документов достоверно известно следующее.
Летом 1707 года главная квартира русской армии, ожидавшей Карла XII, находилась близ Люблина. Здесь присутствовали Кейзерлинг и…Виллим Монс, юный красавец, лицом поразительно схожий со своей сестрой. Посол опекал Монса, тот даже нашел приют в его жилище. Ещё прежде Виллим откровенно признался Кейзерлингу:
— Самое выгодное дело для меня — служба русскому Государю. Когда я был ещё мальчуганом, Пётр заметил меня. Но моя сестрёнка, у которой между ног всегда свербит, сотворила мне великую обиду — поссорилась с царём Петром. Ныне я ею полностью тем ограблен, ибо не имею средств к достойному существованию. Если бы вы, мой благодетель, замолвили за меня хоть слово единое! Государь вельми вас уважает…
— Сие есть правда! — Кейзерлинг тряхнул париком, роняя с него на камзол пудру. — Это хорошо, что вы уведомили, Виллим, меня о своих намерениях. Завтра у Государя очередная пьянка. Вы знаете, что русские не умеют жить без пьянства и безобразий. Я попрошу герра Питера, он, я уверен, мою просьбу уважит.
Если бы знал посол, на какой срам он себя обрекает!
Скандал
На другой день Кейзерлинг, пригласив с собой Виллима, прибыл на званый ужин к Петру. В комнатах было накурено и душно, так что в открытые окна даже не влетали комары, полчища которых развелись тем летом.
Сразу же столкнулись с Меньшиковым — почти двухметровым богатырем, румянолицым, всегда веселым, говорившим столь громко, что слышно было за версту.
Кейзерлинг любезно расшаркался:
— Князь, позвольте представить вам сего молодого человека…
Меньшиков грохнул смехом:
— Х-ха! Виллима я знал ещё шпингалетом, когда навещал его сестричку. В отсутствие, — он хитро подмигнул, понизив голос, — Государя-батюшки.
Помнишь, Виллим? Я тебе ещё заморских конфет дарил, чтоб Государю не проболтался, а ты, шельмец, в окно спальни подглядывал. Учился! Ха-ха! Ах, простите, герр посол, я забыл, что вы тоже согревали ложе очаровательной Анхен. Я не прав? Скрипнул зубами от досады посол:
— Цум тейфель!
Но оскорбление стерпел, с возможной галантностью осклабился:
— Нынче день веселья, самое время прощать виноватых. Князь, молю вас, окажите протеже Виллиму, замолвите словечко перед Государем. Нельзя ли принять Монса на военную службу?
— Ой, хитрец! — Меньшиков ткнул перстом под посольское ребро. — Ты, сказывают, скоро с Монсами породнишься, на Анхен женишься, вот и хлопочешь. А я то с какой стати перед Государем буду за опальных поклоны метать?
Кейзерлинг поднял жирную пятерню и стал стаскивать с указательного пальца крупный бриллиант. Светлейший брезгливо отстранился, скорбно покачал головой:
— Хочешь пустяком откупиться? Птенцы гнезда Петрова честью не торгуют, чай, не уличные мы девки. — Подумал, почесал волосатую ноздрю, махнул рукой, забрав перстень и сказал, хитро улыбнувшись: — Ты сам улучи момент благоприятный, а Государь коли совета моего спросит, я слово и замолвлю.
На том и расшаркались.
Меньшиков отправился к Петру и, похохатывая, сказал:
— Мин херц, посол с Монсихой развратничал, а теперь за наш счёт откупиться желает. Перстенёк сунул: помоги, дескать. Государя охмурить. И ещё Анну в жёны мечтает взять. Что, в постели небось проворная?
Царь налился кровью, засопел тяжко, сжал кулаки.
— Собака! Крыса поганая! Возгря (сопля) зелёная! И тут — хуже момента не придумаешь! — к нему с ужимками и приседаниями, таща за руку Монса, приблизился посол.
— Ваше Величество, — сладко улыбнулся Кейзерлинг, подстрекаемый одобрительным подмигиванием Меньшикова, — позвольте представить вам…