Тот, кто знает, что такое непросеянная овсянка, легко поймет, что два фунта (800 граммов) — это вовсе не два фунта. Если овсянку просеять, то высевок (по весу) окажется гораздо больше, чем чистой муки.
Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. Будь доволен и тем, что хоть это дали. Могло и ничего не быть.
Жена сторожа просеяла принесенную муку и напекла нам овсяных блинов. А это уже что-нибудь да значило!
Весьма возможно, что Саарек решил немного поиздеваться над «уездным начальством» — он умел это делать. Но возможно, что он хотел, чтобы его действительно считали лишь «бедным мельником», у которого ничего нет. В ту пору люди предпочитали скрывать свои богатства, а не хвастаться ими. И это лучше других понимал Саарек — плут и проходимец.
В годы нэпа (я опять забегаю вперед) Саарек вел себя совсем по-другому. В частности, известно, что, прочтя повесть К. А. Федина «Трансвааль», он сказал:
— Ах, Федин, Федин! Зачем тебе понадобилось писать эту книжонку, для чего ты задумал опорочить хорошего человека?.. Деньги тебе нужны — ну что ж, приехал бы и сказал, что нужны. И я дал бы без разговора… Сколько он там мог получить за эту книжку-то? Тысячи три-четыре, не больше. А я бы больше дал. Пять тысяч дал бы…
И Саарек действительно дал бы.
Жернова фирмы «Трансвааль» шли нарасхват. Саарек снабжал ими не только всю Смоленскую, но и многие другие губернии. Так что денег у него было много. Во второй половине двадцатых годов фирма «Трансвааль» участвовала даже в губернской сельскохозяйственной выставке и получила соответствующее поощрение за хорошее качество продукции.
Саарек был прежде всего кулаком, кулаком хитрым, изворотливым, умным, я бы даже сказал, талантливым, если вообще это слово можно применить здесь. Но он отнюдь не хотел, чтобы окружающие считали его кулаком, захребетником, пройдохой. Наоборот, Саарек стремился показать себя так, чтобы его считали человеком передовым, несущим в деревню культуру, прогресс, готовым отозваться на все хорошее…
И он «отзывался» В поселке Павлиново Саарек на свои средства построил клуб и безвозмездно передал его павлиновской молодежи.
Когда наступал праздник женщин — 8 Марта, Саарек и тут не оставался в стороне: давал женской организации по двести и более рублей «на подарки женщинам-труженицам».
Если бы у него попросили денег на какое-либо другое мероприятие — ну, скажем, на постройку школы, — он тоже внес бы свою «лепту».
Делал он это по вполне понятным причинам: он постепенно и незаметно старался подкупить всех, кто его окружает, и, таким образом, отвести от себя возможные удары. Во многих случаях это ему удавалось.
Существовало множество всевозможных рассказов о Саареке, и в них очень часто действительность смешивалась с вымыслом, с легендой.
Я помню, что в 1928 году, уже после того, как вышла повесть К. А. Федина «Трансвааль», смоленская газета «Рабочий путь» посвятила Саареку целую страницу. Цель этой страницы заключалась в том, чтобы разоблачить кулацкую сущность Саарека, доказать, что все его «благодеяния» — это лишь ширма, за которой он пытается скрыть подлинное лицо свое.
Прочитав газету, Саарек немедленно отправился в Москву, чтобы пожаловаться М. И. Калинину на «вопиющую несправедливость», на то, что всякие зловредные люди порочат и позорят его ни за что ни про что, позорят хорошего и полезного человека, который принес и приносит людям так много добра…
Не знаю, говорил ли Саарек с Калининым или с кем-либо еще, но слышно было, что из Москвы он вернулся весьма довольный. Там ему будто бы обещали во всем разобраться, а затем по радио (чтобы слышали все!) объяснить людям, кем на самом деле является Саарек и как к нему надо относиться, как расценивать его поступки.
Всему этому можно было бы и не поверить, если бы не одно обстоятельство. Москва, как я уже говорил, обещала рассказать о Саареке по радио. Радиопередачи для населения тогда действительно уже велись. Но в деревне не было еще ни трансляционной сети, ни тем более радиоприемников. Впрочем, приемники (детекторные, самодельные) кое у кого имелись, но это было такой редкостью, что принимать во внимание их вряд ли следовало.
А ведь Саарек хотел, чтобы рассказ о нем слышали все! И он с необыкновенной поспешностью установил два динамика большой силы: один в поселке Павлиново, недалеко от станции, другой в городе Ельне. И конечно, заранее оповестил население о предстоящей радиопередаче, посвященной ему, Саареку, — поэтому, мол, слушайте.
Все это не выдумкой было: я сам видел саарековский динамик в Павлинове и сам в ожидании поезда на Смоленск слушал радиопередачи из Москвы.