Поговорить, посоветоваться по поводу предполагаемого театра мне было не с кем: никто о нем ничего сказать не мог. Ведь тогда в деревне не было даже простейших изб-читален либо сельских клубов. А тут вдруг театр!
Не надеясь ни на кого, я стал потихоньку расспрашивать людей, которые могли что-либо знать об этом, во что обошлось бы строительство такого здания, как наша сельская школа, но здания в два раза большего, чем школа, и совсем иной конфигурации; сколько понадобится для строительства лесу, а также других материалов; сколько нужно будет заплатить рабочим-строителям.
Расспрашивая обо всем и делая необходимые записи, я уже начинал ясно представлять, где, на каком месте будет стоять первый деревенский театр и как он будет выглядеть. Я видел уже большой — человек на триста или четыреста — зрительный зал, сцену, а за ней помещение, где будут переодеваться и гримироваться артисты. Видел также и вместительное, примыкающее к зрительному залу фойе. Видел даже небольшую пристроечку, в которой будет находиться кассирша, продающая билеты.
Словом, театр в моем воображении существовал, в нем уже ставились, конечно тоже воображаемые, спектакли.
Постепенно я как мог составил смету на строительство театра. Сейчас это может показаться курьезным, анекдотичным и каким угодно, но тогда я был вполне уверен, что делаю нужное дело и что Советская власть просто обязана дать деньги на такое дело, как театр.
Кроме сметы на строительство здания, я составил годовую смету на содержание тех, кто будет работать в театре. Тут мне понадобилось установить и штаты театра. И я ничтоже сумняшеся установил их. Я записал в штат десять актеров (женщин и мужчин поровну) и считал, что этого количества будет вполне достаточно. Кроме артистов, в штат театра я включил заведующего театром, кассиршу, контролера, уборщицу и сторожа. Разумеется, я же установил каждому и определенную заработную плату, которую в то время называли еще жалованьем.
В дополнение к двум сметам я составил еще и соответствующее ходатайство об отпуске «необходимых денежных средств». Ходатайство было написано от имени нескольких деревень. Его поддерживал и Осельский волисполком.
Взяв с собой все эти бумаги, которые стали теперь не иначе как документами, я пошел на станцию Павлиново, чтобы ехать оттуда, минуя Ельню, прямо в Смоленск.
Смоленск был в то время уже не губернским городом, а центром вновь образованной Западной области, которой руководил областной исполнительный комитет, сокращенно — Облискомзап. Вот туда-то по приезде я и отправился, чтобы поговорить с «самым главным», то есть с председателем Облискомзапа. Я был вполне уверен, что Облискомзап пойдет мне навстречу и что в Глотовку я вернусь уже «с театром».
Но случилось так, что председателя в Смоленске не было и беседа «на высшем уровне» не состоялась. Мне предложили переговорить с заместителем председателя (его фамилии я не помню), и я согласился.
Заместитель внимательно прочел бумаги, которые я передал ему, и, вероятно, в душе посмеялся над моей наивностью, неопытностью… Но мне он ответил совершенно серьезно, ответил так, как будто все было в норме:
— Это хорошо, что вы задумали театр строить. Деревню действительно надо просвещать… Но вот беда, — заметил мой собеседник, помолчав, — денег у нас нет, и мы ничего не можем вам дать…
— А как же быть-то? — растерянно и безнадежно спросил я.
— Ну что же, — тихо и очень спокойно начал заместитель председателя, — если вы ничего не имеете против, то Облискомзап перешлет ваше ходатайство в ельнинскую земскую управу. Им там видней. И деньги у них, возможно, найдутся. А у нас, повторяю, ничего нет. Ну как, согласны?
Я, конечно, согласился, хотя сразу же понял, что мой деревенский театр «провалился» окончательно и, наверно, бесповоротно. Ведь если в области нет денег, думал я, то откуда же они возьмутся в уезде?
В самом невеселом настроении вернулся я домой. А вскоре получил письмо и из ельнинской земской управы. В нем тоже стояло роковое слово «нет». Я был удручен и смертельно обижен.
Лишь спустя несколько месяцев я хорошо понял, что определенно поспешил со своей затеей, что еще не настало время строить в деревнях театры. И мне тогда захотелось написать хотя бы пьесу, которую могли бы ставить деревенские драматические кружки. И, как уже сказано, я начал писать ее.