Мальчик тронул девочку за плечо и показал на Никиту.
Не так уж много времени прошло с того момента, как девочка развернула к нему айпад с крупной надписью «ПРИВЕТ! КАК ТЕБЯ ЗОВУТ?», а Никита уже знал, что Вика — это Вика, а Пауль — Пауль, а не Пол, как сначала Никита прочитал с телефона Пауля, потому что видел похожее имя латиницей на альбоме Маккартни, когда гостил у сестры. Знал уже, что Вику отправила к тетке мать, чтобы справиться с какими-то делами, в то время как у самой тетки дел было невпроворот, знал, что Вика слабослышащая и от нее уплыл по реке слуховой аппарат, когда она упала, поскользнувшись на камне. Знал, что отец Пауля — наладчик или консультант по станкам, которые привезли из Германии, а зачем тут сам Пауль — сам Пауль не мог объяснить и сам не мог понять, но его вроде все устраивало. Общались они, показывая друг другу экраны своих телефонов, но позже Никите казалось, что это был настоящий разговор, где имелось местами даже некоторое перекрикивание, особенно когда речь зашла о камне, который Вика и Пауль пытались нагреть до такой степени, чтобы он треснул, потому что им показалось, что камень похож на лежащего человека и, может быть, там внутри, как в яйце, томился кто-то волшебный и заколдованный, кто-то такой, кого не берет жар пламени, но при этом кто-то дружелюбный. Сам Никита не заметил, как уже подтаскивал дрова в костер, обламывая сухие ветки с павшей сосны, рыская по окрестностям в поисках палок, шишек, сухой травы, поддувая в костер, чтобы он гудел веселее. Пауль воскликнул что-то вроде: «Сауэрстофф» — и, орудуя острым толстым суком, принялся подкапывать камень с другой стороны, проковыривая нору к костру.
Дым был замечен в поселке, уже шел в их сторону длинный, какой-то весь черный человек, чьи щетина и засаленная кепка блестели на солнце. Никита, Пауль и Вика так и замерли, раздумывая, бежать или нет, раз их уличили в играх с огнем. Глаза у незнакомца были маленькие, но видно, что тусклые, лицо красное, больше даже в сторону фиолетового был оттенок, нижняя губа у него была крупная, несколько отвислая и потому слюнявая. «А-а, — скучным голосом сказал черный длинный незнакомец, — камень хотите расколоть». И, прицениваясь к костру, зачем-то почесал под мышкой у своего как бы стиранного в машинном масле пиджака, затем щетину на щеке. «Так вам нормальных дров надо и воду в чем-то носить, когда камень нагреется» — сказал незнакомец, поманил за собой и, не оглядываясь, пошел в сторону поселка. Человек оставил их у покосившейся калитки в очень высоком заборе, обкиданном по верху новенькой колючей проволокой, но не сразу оставил, а посмотрел на них троих, что-то прикидывая, в итоге вынес с десяток поленьев и пустое ведро, которое отдал в свободную от айпада Викину руку.
Когда пара поленьев, сунутых в огонь, занялась, он пришел к ним снова, таща охапку дров, бросил дрова на траву, немного поглядел на камень, на огонь и медленно удалился такой походкой, будто старался, чтобы просторные кирзовые сапоги не слетели с его ног. Вика показала Никите экран с надписью: «Когда закончим, надо отнести ведро», поковырялась в клавиатуре, и на экране, обращенном к Паулю, была надпись: «Es ist notwendig, den Eimer zu tragen, wenn wir fertig sind». Пауль почему-то рассмеялся. Кажется, дело было не в том, что что-то было не совсем правильно в этой фразе, а просто ему было радостно и весело на нее глядеть.
Никита понял это, поскольку Вика и ему понравилась, она могла шутить совсем без слов, одной только мимикой и движениями показывая, что ей тяжело тащить ведро, она рассмешила и Пауля, и Никиту, у нее было очень живое красивое лицо, которое она могла скорчить в какую-нибудь все время разную гримасу, если замечала, что на нее смотрят. Чтобы обратить внимание на экран, на котором она почти безостановочно двуязычно что-нибудь набирала, она долбила по плечу Никиты или Пауля, как в клавиши фортепьяно, сложенными вместе указательным, средним и безымянным пальцами правой руки, а левой держала уже айпад, чтобы совать его чуть ли не под нос собеседнику, и при этом внимательно и с интересом следила за глазами того, кто читал, а затем ждала ответа, немного наклонившись вперед и с любопытством глядя исподлобья (она была ниже Никиты и Пауля, потому что ей было еще только девять, а им уже почти по двенадцать).
Разумеется, ничего от игры нельзя было ожидать, кроме процесса: смотрели, как одно за другим поленья превращались в яркие кубики углей, по которым пробегало что-то вроде белой тени, что-то в этом было от подвижной рекламы кока-колы с рекламного щита, если подойти к экрану слишком близко и не видеть целиком все пиксели изображения разом, а выхватывать взглядом только часть где-нибудь с краю. Вместе с Паулем ходили за водой, чтобы легче было тащить, вместе выливали все сверху на камень, который шипел и не сдавался, затем снова ждали, пока валун нагреется до нужной, по их общему мнению, температуры.