— Это ты правильно решил, голова.
Увлекая упирающуюся Линку, они зашли в столовую.
— Проходи, не стесняйся. Ты же должна знать своих помощников в лицо. Это все старшины палат, рядов, вспомогательных служб: Иван, Виталик, Серега, Алексей, Паша, Сергей, Павел, Витя, Коля, Володя. Меня и Андрея ты уже знаешь. Мы твои сила и опора. Будем дружить — никаких проблем у тебя в отделении не будет.
— Да, прямо и честно сказано, не рыпайся, дежурная медсестра, а начальство в ЛФК — мы, и будет все, как мы решим, — думала Линка, вглядываясь в эти юные мальчишеские лица, отмеченные печатью афганской войны. Рано повзрослевшие, они охотно отдавали дань детству — смеялись, шутили, прикалывались, пускались в авантюры, но глаза оставались жестокими, а душа мертвой. Жутко хотевшие жить, они спешили взять от жизни все, путая при этом материальные и духовные ценности.
Одурманенные замполитами, радио, телевидением, газетами, помнящие подвиги своих дедов, которые освободили пол-Европы от коричневой чумы, они рвались играть в любимую всеми мальчишками игру, искренне веруя в то, что несут помощь обездоленным людям.
Но, когда взметнувшийся к небесам вопль из груди матери, прижимающей к себе ребенка, захлебнется после автоматной очереди, игра заканчивается. И посреди тишины ты остаешься с окровавленными руками и такой же душой. Мир резко делится на две половины: в одной — друзья, в другой — враги. Друзьям они отдавали свои сердца и души, предлагали свои жизни взамен других, если того требовали честь, долг, обстоятельства. А враги — это просто масса, в которой нельзя различать лиц, что-бы они потом не приходили ночью. Даже анаша не даёт забыться в сладостном дурмане, если запомнишь чьи-то глаза, смотрящие на тебя в агонии.
Было кровное братство людей, связанных одним преступлением, одним пониманием своей вины. Симбиоз, в котором на первом месте было обостренное чувство локтя, девизом которого было: «Помогая выживать себе подобным, ты помогаешь выживать себе». Именно, руководствуясь этой формулой, несмотря на строгую дисциплину и даже «дедовщину», дембеля бросали дипломаты у вертушек и шли в бой, прикрывая собой молодых, неопытных ребят. Они считали, что все окружающие их в Союзе в неоплатном долгу перед ними, так как они проливали свою кровь в Афгане, расставались с жизнями, теряли свои принципы и убеждения, всосанные с молоком матери.
Это были опасные люди — ребята из войск спецназначения, десантники из Кандагара, изголодавшиеся по женскому теплу и телу. Возможно, не будь Линка так измотана работой в тот вечер, она почувствовала бы эту угрозу сразу и испугалась. А так она не ведала страху, когда весело переругивалась с мальчишками, шла в ЛФК. Отсутствие страха, не зная его причины, подкупило этих зверёнышей, её доброта покорила их, а узнав в дальнейшем, что их новая дежурная медсестра без пяти минут врач, озадачила.
Привыкнув постоянно спорить со старухой-смертью за свою жизнь и зная, что врач — единственное существо, могущее помочь в этом споре, порою становящееся более близким и родным человеком, чем мать, они боготворили эту профессию.
Прямо на глазах Линкин статус просто женщины, поменялся на статус женщины-врача, что заставило относиться к ней с уважением, ещё не заработанным ею.
В ординаторской время остановилось. Вроде бы и не отсутствовала Линка пару часов, чаепитие продолжалось. По-видимому, голод и злость заткнули рот восточному воспитанию и она заорала на своих помощников.
— Быстро в приемное отделение за больными и не забудьте документы.
Фельдшера с медсестрой как ветром сдуло. Закрыв за ними ординаторскую, она пошла делать отбой, который проходил на редкость спокойно. Ее новые друзья прошлись по рядам, и только что орущая толпа быстро улеглась по кроватям. После отключения света следовало пройтись по всему ЛФК, считая присутствующих по головам, и сверяя фамилии по спискам.
Когда вечерняя проверка завела ее в самый темный угол зала, там стоял старшина первого ряда Ванечка Ваянзин — красавец десантник из Кандагара, сибиряк, под метр девяносто, косая сажень плечах, туго обтянутых тельняшкой. Как бы ненароком, помогая дежурной медсестре пройти между кроватями, одна его рука легла на талию, придерживая девушку железной хваткой, а другая, убирая завитки волос на затылке, выбившихся из-под шапочки, ласкала шею. При этом, сделав невинное лицо, шепнул ей на ухо:
— Тут темно, можешь упасть, я тебя поддержу. Чувствуя по наступившей тишине, что ребята ждут дальнейшего развития событий, не оборачиваясь, громко бросила фразу в зал: