- Он сам подошел ко мме, Энн.
- Не будучи знако... Без твоего приглашения?
- Я заговорила с ним, потому что он потерялся.
- Надо было подумать, прежде чем заговаривать. Собаки очень назойливы.
Лицо тети Джули взбунтовалось.
- Ну и прекрасно, я очень рада, - сказала она, - и больше не о чем говорить. Столько шуму из-за пустяков!
У тети Энн стал огорченный вид. Прошло еще порядочно времени. Тетя Джули начала играть в солитер, но она играла рассеянно, и на доске происходили невероятные вещи.
Тетя Энн сидела выпрямившись, с закрытыми главами; а тетя Эстер, подождав, не откроются ли они опять, достала из-под подушки взятую в библиотеке книжку и, спрятав ее за каминным экраном, принялась читать - это был второй том, и Эстер не добралась еще до раскрытия "Тайны леди Одли"; правда, это был роман - неподходящее чтение для воскресного дня, - но, как сказал Тимоти, "чем лучше день, тем слаще труд".
Часы пробили три. Тетя Энн открыла глаза, тетя Эстер закрыла книгу. Тетя Джули смешала в кучу загремевшие по доске стеклянные шарики. Раздался стук в дверь: кухарка, не вхожая, как Смизер, в высшие сферы, всегда стучала, прежде чем войти.
- Войдите!
Вошла кухарка в своем кухонном фартуке из розового ситца, а за нею вошел песик - белый как снег, расчесанный, пушистый, его хвост и вся повадка выражали попеременно то задор, то подобострастие. Кухарка заговорила:
- Я его привела, мисс. Он покушал, и я его вымыла. Такой славненький и сразу со мной подружился.
Все три тети сидели молча, поглядывая то на собачку, то на ножки кресел.
- Видели бы вы, как он ел, мисс, - у вас бы сердце порадовалось! И уже знает свою кличку - Пойми.
- Скажите! - с усилием выговорила тетя Эстер. Она всегда страдала от неловких положений и старалась их сгладить.
Тетя Энн подалась вперед в своем кресле, и голос ее был тверд, хотя и дрожал немножко.
- Это чужая собака, и мистер Тимоти не позволит ее оставить. Смизер отведет ее в полицейский участок.
Как бы пораженный этими словами, песик выглянул из-за кухаркиной юбки и пошел на голос. Потом остановился, изогнувшись скобкой и чуть помахивая хвостом; глаза, блестящие, как два кусочка горной смолы, обратились вверх к тете Энн. Тетя Энн посмотрела вниз - на него; ее исхудалые руки с набухшими венами, чуждые твердости, которую выражал ее голос, нервно двигались на атласе юбки. От распиравшего тетю Джули волнения все ее пухлые складочки еще сильнее вспухли. Тетя Эстер судорожно улыбалась.
- Ох уж эти полицейские участки! - сказала кухарка. - Он-то, небось, не привык ни к чему такому.... На нем, мисс, даже ведь ошейника не было.
- Пойми! - позвала тетя Джули.
Песик оглянулся, обнюхал ее колени и тотчас опять уставился на тетю Знн, словно понимал, в чьих руках тут власть.
- Он, правда, миленький! - робко сказала тетя Эстер, и теперь уже не одни только собачьи глаза с мольбой смотрели на тетю Энн. Но тут дверь снова растворилась.
- Мистер Суизин Форсайт, мисс, - произнес голос Смизер.
Тети Джули и Эстер встали навстречу брату; тетя Энн, по праву своих семидесяти восьми лет, осталась сидеть. Всегда Форсайты приходили к ней, а не она к ним. А сейчас Суизин явился как нельзя более кстати: ведь он такой знаток во всем, что касается лошадей...
- Можете пока оставить этого песика здесь. Мистер Суизин скажет нам, что с ним делать.
Суизин, очень медленно поднимавшийся по лестнице - она была для него узковата, - наконец вступил в гостиную. Рослый, осанистый, с выпяченной грудью, одутловатым, бледным лицом и светлыми круглыми глазами, седой эспаньолкой и усами, он походил_на церемониймейстера, и белый песик, отбежав в угол, громко залаял.
- Что это? - сказал Суизин. - Собака?
Так кто-нибудь, войдя в более современную гостиную, мог бы сказать: "Что это? Верблюд?"
Тетя Джули кинулась в угол и погрозила псу пальцем. Он слегка задрожал и умолк. Тетя Энн сказала:
- Эстер, усади Суизина в его кресло. Нам нужен твой совет, Суизин. Этот песик сегодня утром пристал к Джули в парке; очевидно, потерял хозяев.
Суизин опустился в кресло. Он сидел, разведя колени, что позволяло ему сохранять важность осанки и оберегать от морщинок свой великолепный жилет. Лаковые его сапожки жестко блестели пониже светло-серых, почти голубоватых панталон. Он сказал:
- Как Тимоти это перенес? Его не хватил удар?
Дорогой Суизин был всегда такой шутник!
- Пока еще нет, - ответила тетя Эстер, которая тоже иногда бывала не слишком почтительной.
- Ну, так хватит. Джули, что ты там стоишь как приклеенная? Выведи сюда собаку, я хочу на нее посмотреть. Э, да это сучка!
Это специфически мужское слово, хотя и произнесенное с изяществом, вызвало у дам такое потрясение, как если бы посреди гостиной вывалили кучу сажи. До сих пор все по молчаливому согласию причисляли найденыша к более галантному полу, потому что... ну, таких вещей ведь просто не замечаешь. У тети Джули, правда, были кое-какие сомнения - супружество с Септимусом Смоллом сделало ее несколько более восприимчивой, - но и она предпочитала поддерживать галантную версию.
- Сучка, - повторил Суизин. - Ну и хлопот же у вас с ней будет!
- Этого-то мы и боимся, - сказала тетя Энн, - только все-таки, дорогой мой, тебе не следовало бы так ее называть в гостиной.
- Чушь и чепуха! - сказал Суизин. - Поди сюда, бродяжка! - И он протянул к ней руку в перстнях, пахнувшую собачьей кожей: он приехал в своем фаэтоне и сам правил всю дорогу.
Подбодряемая тетей Джули, собачка приблизилась и съежилась под занесенной над ней рукой. Суизин поднял ее за шиворот.
- Чистокровная, - сказал он, опуская ее наземь.
- Мы не можем оставить ее у себя, - твердо заявила тетя Энн. - Ковры... Мы думали, может быть, в полицейский участок?
- На вашем месте, - сказал Суизин, - я бы послал объявление в "Таймс": "Приблудился белый шпиц, сучка. Обращаться по адресу: Бэйсуотер-Род, "Тихий Уголок". Еще и награду, пожалуй, получите. Ну-ка, посмотрим ее зубы.
Собачка, которую, казалось, загипнотизировал запах, исходивший от рук Суизияа, и пристальный взгляд его фарфорово-голубых глаз, не стала чинить ему препятствий, когда он пальцами раздвинул ей губы - сперва верхнюю губу вверх, потом нижнюю вниз.
- Это щенок, - сказал Суизин. - Усь, усь, бродяжка!
Этот возбуждающий возглас оказал поразительное действие на собачку: опустив хвост, насколько ей это было доступно, она отпрыгнула вбок и забегала вокруг кресла тети Эстер; потом, припав на передние лапы и вздернув кверху свой пушистый зад и хвостик, впилась в Суизина черными, как башмачные пуговицы, глазами.