В июне 1944 года он командовал отрядом в 245 человек, из которых 27 были советские партизаны. Советские пленные работали на плотине, занятой немцами. Он находился с ними в постоянном контакте и благодаря этому получал множество полезных сведений. Они предупреждали его о всех перемещениях немцев, об ожидаемом прибытии военного снаряжения или подкреплений. И всякий раз, когда предупреждение прибывало вовремя, партизаны атаковали немцев на дорогах.
Но для того, чтобы сноситься с советскими пленными, снабжать их пищей и получать от них необходимые сведения, он организовал с ними связь не совсем обыкновенным образом. Madame S., француженка, о которой он отзывался в самых лестных выражениях, отправлялась каждый день в лес, находившийся рядом с лагерем, — с большой корзиной, нагруженной едой для советских, — чтобы собирать хворост. Она передавала пленным провизию и получала от них подробную корреспонденцию. Но однажды немцы проследили за советским пленным, вошедшим в лес. К счастью, madame S. успела спрятать провизию, и когда немцы подошли к ней, они увидели женщину, мирно собиравшую хворост. Под дулом немецкого ружья она заявила, что ходит в лес именно для этого. Я полагаю, она отличалась исключительным самообладанием, потому что говорила совершенно спокойным тоном, как женщина, которая явно ни при чем, и это было настолько убедительно, что немцы ее не тронули.
Начальник партизанского отряда, знавший заранее о дне высадки союзного десанта, предупредил советских пленных, что им пора бежать. Но их охраняли так, что это удалось сделать только двоим из них. Остальные были вынуждены эвакуироваться вместе с немцами.
Он присутствовал при их отъезде и заметил, что все советские находились в хвосте транспортной колонны Он успел предупредить и партизан своего района, и этих советских пленных. Я не знаю, как и когда ему удалось это сделать. Партизанам он передал, что в хвосте колонны находятся советские пленные. Пленным он передал, что они должны бежать, как только немцев атакуют. Это было сделано с исключительной точностью: немцы были разбиты, и все пленные бежали. Они тотчас же вступили в его отряд.
«Что касается меня, — писал он мне, — я ограничился тем, что выполнял мой долг перед моей Родиной и человечеством». И дальше: «С возраста восемнадцати лет я принимал участие в борьбе за свободу». Этим исчерпывались его сообщения о себе лично. Конечно, он выполнил свой долг, конечно, он был патриотом. Но если бы количество людей, так понимающих свой долг и готовых его так выполнить по отношению к родине и человечеству, было бы больше — мы бы избежали, я думаю, 39-го года и всего, что последовало за этим; и, может быть, вообще история человечества уже давно была бы менее безжалостна и менее трагична.
И только в последний день, когда моя книга была кончена, я получил от него письмо, в котором есть новые данные. Я знал о них раньше, но мне рассказывали это те, кто только слышал о капитане Александре. Я не мог об этом писать, так как, хотя я и не сомневался в их достоверности, все же у меня не было сведений из первоисточника. Теперь они подтверждены.
Вернувшись во Францию, после побега из германского плена, Александр стал служащим Soctett Sectrique du barrage. Будучи начальником resistance района, он выполнял множество поручений. Цель их сводилась главным образом к тому, чтобы помешать немцам пользоваться теми возможностями электрического снабжения, которые им давала эта огромная станция. «Единственное средство для достижения этого, — писал он мне, — было взрывать цементные столбы, по которым проходит ток высокого напряжения». Это, конечно, было сопряжено со смертельным риском — но он взрывал их каждый раз, когда, представлялась возможность.