— Выезжаю к рабочим Невского района.
— Но часам к девяти вечера будьте здесь. Намечается очень важное совещание…
В Невском районе Фабрициус пробыл весь день. Привез две резолюции. Рабочие Невского судостроительного и Александровского заводов постановили: всем выступить на защиту Петрограда.
В Смольном узнал, что экстренное совещание военных специалистов, на котором он должен присутствовать, состоится в комнате № 75 после 12 часов.
Фабрициус пошел к стрелкам. Попросил дежурного поднять его через два часа, лег и сразу уснул. И вдруг проснулся. Тревожно, громко, протяжно ревели гудки. Они будили рабочих, звали их к оружию. Где-то близко набатно гулко звонили колокола. От непрерывного нарастающего рева и звона зябко дрожали стекла.
Фабрициус заторопился на совещание. В 75-й комнате он увидел членов Комитета революционной обороны Н. И. Подвойского и К. А. Мехоношина. Фабрициус подсел к ним. Прислушался к разговору и понял: обсуждают обстановку на псковском направлении.
В комнату вошли и уселись у стола пять генералов — в военной форме, но уже без погон и орденов. Вскоре появился и Владимир Ильич Ленин. Сел. Щурясь, стал внимательно вглядываться в большую десятиверстную карту, включавшую Петроград, Финский залив, Нарву, Гдов, Чудское озеро… Затем сказал:
— Итак, товарищи военные специалисты, прошу вас ответить на три вопроса: будут ли немцы брать Петроград? Следует ли защищать Петроград? Оставаться ли правительству в Петрограде?
Из кармана пиджака Владимир Ильич достал блокнот и карандаш.
В комнате наступила тишина, нарушаемая приглушенными, но тревожными гудками.
Фабрициус заметил: вопросы озадачили генералов. Пожимая плечами, переглядывались, глазами умоляли Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича выступить первым. А тот, по-видимому, думал о том, как лучше обосновать свои выводы. Тишина была затяжной, тягостной. У Фабрициуса невольно мелькнула мысль: «Генералы считают дело таким безнадежным, что и говорить не хотят. А может быть, боятся сказать то, что думают». Фабрициус посмотрел на озабоченное, усталое лицо Ленина и, желая прервать затянувшуюся паузу, робко попросил:
— Разрешите мне высказать свои соображения?
Ленин кивнул головой.
Фабрициус встал и сразу же почувствовал: все смотрят на него. Кто-то шепнул: «Вот еще стратег нашелся». Фабрициус резко выпрямился, привычным движением пальцев вдоль ремня расправил гимнастерку и, с трудом подбирая слова, сказал:
— Присутствующие, вероятно, сомневаются в моей военной подготовке. Да, я сын батрака и, к сожалению, военной академии не кончал. Однако я прошел фронтовую школу и по опыту знаю, что, отсиживаясь в обороне, врага не победишь. Надо идти на поле боя. Революция должна сохранить за собой инициативу. Укреплять Таврический, строить баррикады в закоулках — удел трусов и паникеров. К массам, в поле, в открытый бой — вот наша тактика. Военные работники ВЦИКа должны быть на переднем крае. Владимир Ильич, прошу вас отправить меня на любой участок петроградского фронта.
Опускаясь на стул, Фабрициус услышал колючую реплику: «Прописные истины» — и с горечью подумал о своем провале — ведь он не ответил на вопросы Ленина. Старший унтер-офицер полез в стратегию и… сорвался. Даже подготовленные мобилизационные данные забыл привести. А было бы кстати. Вздрогнул, услышав спокойный голос Владимира Ильича:
— Правильно, совершенно правильно. Всех наших военных товарищей мы незамедлительно направим на фронт. Там они больше принесут пользы. Итак, почин сделан. Я жду замечаний ваших коллег, Михаил Дмитриевич.
И специалисты заговорили. Их выступления были краткими, насыщенными убедительными данными, и казалось, что они не выступают, а читают уже готовые боевые приказы. Потрясающей по стройности изложения и логике выводов была речь генерал-лейтенанта Бонч-Бруевича, который когда-то тоже служил в известном Фабрициусу лейб-гвардии Литовском полку.
Мнения выступавших свелись к следующим ответам на вопросы, поставленные Лениным:
— Немцы Петроград брать не будут.
— Создавать далеко выдвинутую оборону не следует.
— Правительству необходимо выехать из Петрограда.
Ленин согласился с мнениями военных специалистов и попросил их изложить свои соображения о мерах обороны Петрограда, рассчитывая на единственно реальную военную силу — отряды рабочих и матросов.
После совещания Фабрициус вышел на площадь и не узнал ее. На белых колоннах Смольного алели отблески костров. Вооруженные винтовками люди стояли плотным кругом и тянули озябшие руки к жаркому пламени. Говорили вполголоса. Ждали команды «стройся!». Их командиры получали предписания в Комитете революционной обороны и уводили отряды на главные направления — под Псков и Нарву. Уходили торопливо, молча, только снег надрывно скрипел под ботинками, сапогами, валенками. А пылающие костры окружали вновь подошедшие красногвардейцы.