Следующий вопрос: «Служба в армии» — заставил задуматься, вспомнить прошлое. Да, проходил действительную службу. Когда? День призыва запамятовал. Пожалуй, в середине августа 1898 года это было. Запомнился пожилой, сутулый, худенький врач. Проверив сердце и легкие, хлопнул ладонью по широкой груди новобранца и восхищенно воскликнул: «Какой богатырь! В гвардию его. Непременно в гвардию!» И направили в Варшаву — в лейб-гвардии Литовский полк 3-й гвардейской дивизии. Служил усердно. Особенно преуспел в огневой подготовке. На полковом празднике занял первое место в стрельбе из винтовки. Перед строем всех шестнадцати рот победителю вручили подарок. После этого был произведен в старшие унтер-офицеры…
Фабрициус заполнил анкету, отдал дежурному, а тот выдал ему два талона: на обед и ужин.
В комнату вошел невысокий, худощавый человек в кожаной куртке. Бледное узкое лицо, пенсне на шнурке, курчавые волосы — облик этого человека показался Фабрициусу очень знакомым. Конечно же он встречался с ним в ссылке! Это товарищ Андрей, он же Яков Михайлович Свердлов. К нему довелось однажды ездить на лыжах в Максимкин Яр, чтобы передать партийную почту и сообщить о том, что политические ссыльные требуют освобождения Свердлова из студеного, гиблого Максимкина Яра. Фабрициус не осмелился напомнить Якову Михайловичу о той давней встрече, но тот подошел, пожал руку:
— Здравствуйте! Вспомнил, да-да, вспомнил, где мы встречались с вами и о чем говорили, а вот фамилию позабыл.
— Медвежатник. Вечный ссыльный. Фабрициус.
— Фа-бри-ци-ус, — улыбаясь повторил Яков Михайлович. — Ус, ус. Усы у вас выдающиеся, великолепные. Вот по ним и запомнил вас. Скажите, откуда прибыли и чем занимаетесь?
— Из двенадцатой армии. Помощник командира взвода. Немного работаю в полковом комитете.
— Весьма рад, что встретил вас. А где остановились?
— У товарищей из смольнинской роты.
— Вот и хорошо. А питаться будете в нашей столовой. Однако должен предупредить: харчи у нас скудноватые, в чем вы сейчас и убедитесь… Пойдемте…
…III съезд Советов открыл председатель ВЦИК Я. М. Свердлов. Сводный оркестр моряков-балтийцев заиграл «Интернационал». Все встали. С трудом сдерживая волнение, Ян Фабрициус пел вместе со всеми, и знакомые слова звучали как клятва:
Вот они здесь, вокруг, — те, «кто был ничем». И собрались в том самом зале, в котором заседали некогда члены царской Государственной думы — помещики, капиталисты. А сейчас рядом с народными комиссарами сидят рабочие и крестьяне, солдаты и матросы. Народ и власть едины. Отсюда и слово великое — народовластие.
Фабрициус внимательно слушал выступления, и они показались ему празднично-торжественными. Запомнился заокеанский журналист Джон Рид. Он заявил с трибуны съезда о том, что, возвращаясь в страну закоренелой реакции и господства капитализма — Америку, черпает глубокое удовлетворение в сознании, что победа пролетариата в одной из могущественных стран не сон, а действительность. Отныне буржуазия увидела всю мощь, силу и непобедимость революционного движения, которое никакими репрессиями не может быть сломлено. Джон Рид обещал, что расскажет американским рабочим обо всем, что делается в революционной России, и это, несомненно, вызовет у них живейший отклик.
И еще один оратор взбудоражил всех сидящих в зале — матрос Анатолий Железняков. Широкоплечий, обветренный, охрипший от стужи и митингов балтиец произнес горячо и взволнованно:
— У революционной армии и флота, у всех «чернорабочих революции» еще не заржавели винтовки и хватит силы для того, чтобы довести революцию до конца и одержать победу над капиталом!
Фабрициус давно уже обратил внимание на группу делегатов в серых шинелях, сидевших впереди него Оттуда донеслось:
— Да здравствует революционный флот!
Анатолий Железняков улыбнулся и громко провозгласил:
— Да здравствует непобедимая революционная армия рабочих и крестьян!
В ответ раздались аплодисменты.
Сидевший рядом с Фабрициусом старый большевик, латышский стрелок, член ВЦИК второго созыва Карл Петерсон тихо сказал:
— Знаешь, это тот самый Железняков, который «распустил» учредилку…
На следующий день Ян Фабрициус впервые увидел и услышал Ленина. Владимир Ильич появился в зале, когда Я. М. Свердлов зачитывал «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». По рядам волной прокатилось: «Ленин! Ленин!» — и все сразу же встали и дружно, громко зааплодировали. Смущенный Владимир Ильич недоуменно пожал плечами, махнул рукой Свердлову и сел в первом ряду.