Доктор тоже был частью нашего плана. Если бы меня сопровождал кто-нибудь из штатных разведчиков, это наверняка вызвало бы подозрения. Я нуждался в напарнике, но при этом не хотел рисковать. Мне по-прежнему следовало оставаться в глазах Командора лояльным пай-мальчиков, этаким сочувствующим простачком. Операция предусматривала возможность ранений, а коли так – я брал с собой доктора. Мы не имели права участвовать в десанте, но разве удержишь «рвущихся в бой мальчишек»? На этих самых мальчишек мы и старались походить по мере сил. Максимум, в чем можно будет нас обвинить, это в излишнем рвении. Рвении и глупости, а наказания за последнее, к счастью или к несчастью, не предусмотрели еще нигде. Так или иначе обвинение в легкомыслии меня не пугало, а свое участие в операциях Командора я считал более чем необходимым. Всюду, где только представлялась возможность, мы обязаны были опережать военных на чуть-чуть. Как выразился однажды тот же доктор – маячить у них постоянно на мушке. Впрочем, я начинал временами сомневаться, а остановит ли их такой пустяк. Особенно в тот роковой момент, когда на горизонте объявятся карлики…
Выбравшись наконец из толчеи, мы приблизились к массивной ленте конвейера. Вездеход оказался в должном месте, о чем военные пока не подозревали. Чужой корабль, чужие секреты. Оператор, конечно, не отказал мне в просьбе поработать над системой шлюзовых конвейеров, но подсознательно я все-таки опасался, что нашу хитрость раскроют. Не надо быть великим математиком, чтобы сообразить, что пять вездеходов это чуть больше, чем четыре. А мы сделали все от нас зависящее, чтобы на конвейере перед шлюзовыми воротами получилось на одну машину больше.
– Оружия ты, разумеется, не взял? – голос доктора прошелестел через стекло гермошлема чуть слышно.
– Не люблю лишней тяжести, – я кивнул на вездеход, и мы влезли в тесную кабину.
– Кроме того, означенного добра предостаточно у этих молодцов.
Словно в подтверждение моих слов мимо прошествовала группа вооруженных десантников. Ионный парализатор у пояса, взрывчатые брикеты «Космос-5» и бластер. Двое замыкающих несли к воротам треногу с плазменной пушкой. Я бы не назвал их недомерками, но было видно, что им тяжело. Как видно, Командор основательно подготовился к походу. Наверное, он не забыл ничего, и я не сомневался, что если понадобится, эти молодчики в два счета превратят причал и окружающие горы в море булькающей магмы.
Доктор обеспокоенно завозился в кресле.
– Ничего не понимаю, Жак. Что происходит? На корабле ни одного специалиста по контакту! Они что там – все с ума посходили?
– Задай этот вопрос Командору.
– Нет, правда, Жак! Кое-что я могу понять. В два дня погибло столько людей… Они, безусловно, перепуганы. Но это же наша первая встреча с чужим разумом! Неужели война – единственное решение? По крайней мере можно было попытаться…
– Хватит! – я внимательно следил за сигнальными огнями шлюза. – Мы уже говорили об этом не раз и не два. И не мне тебе объяснять, как все вышло. Здешняя трагедия подвернулась им очень кстати. Уверен, Командор плакал от счастья, услышав о карликовых проделках. Ведь с Земли их так или иначе поперли. Где теперь базы военных? Ты знаешь? Вот и я нет. Может быть, есть пара-тройка на какой-нибудь захолустной планетке и все. Само собой, это им не нравится. Вот они и рвутся показать себя в деле. Увидишь, они наизнанку вывернутся, чтобы наглядно доказать свою жизненную необходимость Земле.
Доктор в сомнении покачал головой.
– А если никаких карликов здесь не окажется?
– Что ж… Тогда им придется туго, – я прикусил губу. – Придется ответить за уничтожение зонд-поста.
– Но что-то ведь случилось с «Персеем»! Почему никто из дежурных до сих пор не ответил?
Я резко развернулся к доктору, собираясь вспылить, но, разглядев на его лице выражение растерянности, сдержался.
– Ладно, не будем больше… Терпение, док! Возможно, уже через четверть часа от всех наших загадок не останется и следа…
Чуть поколебавшись, я включил внутреннюю радиосвязь и жестом показал доктору, что отныне рот следует держать на замке. Эфир всецело принадлежал Командору.
Вероятно, нужная команда уже прозвучала, потому что вездеход качнулся и в компании своих собратьев поплыл по ленте конвейера к распахивающимся воротам. Я осмотрел пульт вездехода, задействовал главный контроллер и включил подсветку.
Уже через пару минут мы были на месте. В полумраке тревожно мигали лампы предупреждения. Последний из шлюзовых отсеков начинал откачку воздуха. Об этом легко было догадаться без всяких огней. Уши заложило, скафандры зашевелились на нас, как живые, раздуваясь и потрескивая. Прикоснувшись к сенсорному управлению, я оживил двигатель вездехода, и в ту же секунду массивные люки выхода бесшумно откинулись. Лампы справа и слева погасли, и впервые мы разглядели поверхность Геммы воочию. Впрочем, это не было еще Геммой. Мы лицезрели бетон плато – серебристый и безликий, заливающий все видимое пространство. Далекая цепочка людей уверенно приближалась к станции, из соседних люков «Цезаря» лихо высыпали перегруженные оружием бойцы. Взглянув на присмиревшего доктора, я взялся за рычаги.
– Что ж, сударь, пора и нам!
Как застоявшийся конь, вездеход рывком дернулся к выходу. Взорвав в искры шероховатую твердь бетона, мы ударились гусеничными шипами о планету, и лязгнувшее под нами железо с пугающей скоростью понесло нас вперед. Блестки скафандров стайкой мальков полетели навстречу. На какой-то миг я ощутил, как охватывает холодом грудь и спину. Все походило на какой-то фарс, но спектакль, в котором мы играли одну из ролей, не терпел театральных условностей. Злодеи не размахивали попусту кинжалами, а оружие не являлось выдумкой бутафора. Лавиной мы приближались к черной громаде станции, и десятки спусковых крючков подрагивали под подушечками пальцев. Малейший звук, вспышка, и все могло потонуть в шквальном огне.
Не жалея сил, я навалился на рычаги. В земной атмосфере наш вездеход взревел бы, наверное, как стадо слонов, но здесь, в абсолютном вакууме, нас только еще крепче вжало в сидения. Пол под ногами вибрировал и содрогался. Цепь наступающих солдат вихрем пронеслась мимо, и на мгновение мне померещилось, что я слышу тяжелое дыхание бегущих.
– Правее, на установку, – шепнул доктор. Я послушно повернул голову и тоже почуял неладное. Дверь в сферическую кабину, над которой сверкающей стелой вздымалась взлетная полоса, была приоткрыта.
Плато напоминало формой овал, но даже в длину оно не превышало тысячи шагов. Поэтому через какие-нибудь десять секунд мы уже останавливались возле установки. В ушах забубнил чей-то вопрошающий голос, – вероятно, обращались к нам, но мы уже выскакивали из машины. Приближаясь к стартовой установке, я не удержался от того, чтобы не обернуться. Военных мы все-таки опередили, и я не сомневался, что в самом скором времени нам это зачтется. Но сейчас важнее было другое: где-то поблизости таилась разгадка трагических событий, произошедших на Гемме, и мы первые могли наткнуться на нее. Первыми… Я не хочу сказать, что нас интересовал вопрос приоритета, – нет. Но мы всерьез опасались тех скоропалительный действий, что могли предпринять военные, попади эта разгадка в их руки без свидетелей.
Обойдя сферическую кабину кругом, я приблизился к раздвинутым створкам. Что-то во мне дрогнуло, и, чувствуя, как предательски немеют мышцы, я тронул стальную скобу. Кажется, я уже понимал почему дверцы не заперты. Что-то придерживало их с той стороны… Ко мне присоединился доктор и в свою очередь потянул за скобу. Створки разъехались, полностью исчезнув в стенных пазах. Тьма, безглазая и тревожная, уставилась в наши лица. Включив фонарь, я медленно склонился. Доктор пробормотал что-то похожее на молитву. Возле порога лежал человек.
Некоторое время мы разглядывали мертвеца в молчании. Наконец доктор выпрямился.
– По-моему, это Крис.