На этом Ковалев закончил свой рассказ. Свернув очередную папироску с палец толщиной, он встал. Я дописал последнюю строчку его рассказа и предложил ему сложенный вдвое листок:
— Возьми, прочитаешь своим друзьям.
— Что это? — спросил он.
— Обращение, вернее приказ Военного совета фронта «Ни шагу назад».
Ковалев внимательно прочел листок и, спрятав его в карман гимнастерки, сказал:
— Обязательно покажу это своим комсомольцам: я ведь теперь комсорг батальона.
Он еще что-то хотел сказать, но, запнувшись, промолчал и, подав мне сильную жилистую руку, вышел. Его вызвали в штаб на доклад.
Ковалев, конечно, знает, что ему и его товарищам удалось повторить подвиг двадцати восьми панфиловцев. Только он, видно, не заметил существенной разницы. Там люди погибли, а тут отразили атаку семидесяти танков и все остались живы.
Сегодня же в политотделе составили листовку «Мастера истребления танков». Это про Ковалева и его боевых друзей.
Позже я узнал, что все тридцать три героя получили награды. Ковалев был награжден орденом Ленина и направлен на учебу. Опыт же применения бутылок с горючей смесью против танков вскоре стал достоянием всего личного состава армии.
Фашисты по-прежнему неистовствуют, бросают завывающие бомбы, включают при пикировании своих самолетов сирены, обстреливают курлыкающими минами и хохочущими снарядами. Но мы уже не те, какими были в начале войны. Не пугает нас также фашистская болтовня о том, что Сталинград в котле. В последние дни немецкие самолеты усиленно засыпают город листовками с изображением огненного кольца, в которое якобы попали защитники Сталинграда. Гитлеровцы нагло предлагают сдать город.
— Врете! Еще неизвестно, кто попадет в котел, — говорят сталинградцы.
Правда, обстановка крайне усложнилась.
По сведениям разведки, против нашей армии действует двенадцать дивизий: восемь пехотных, три танковые и одна моторизованная. Эту группу дивизий поддерживает почти весь самолетный парк 4-го воздушного флота Рихтгофена.
Нет, захватчикам не окружить Сталинград. Его тыл очень прочный — Волга и советский народ. Надо только сдержать врага у стен города. Нужны упорство и стойкость. И они есть, и с каждым днем возрастают. В город переправляются новые части…
Начальник политотдела армии Васильев вызвал в свой тесный блиндаж всех инструкторов и сообщил:
— С сегодняшнего утра оборона центра и заводских районов Сталинграда возложена на войска нашей шестьдесят второй армии. Назначен новый командующий — генерал-лейтенант Чуйков… Чуйков Василий Иванович.
Васильев помолчал, посмотрел на нас и уже доверительным голосом дополнил свое официальное сообщение так:
— Перед тем как принять командование армией, Чуйков был вызван в Военный совет фронта. Там его предупредили, что положение в Сталинграде очень тяжелое, что Верховный Главнокомандующий приказал отстоять Сталинград во что бы то ни стало…
Мы разошлись по своим конуркам и блиндажам.
Многие уже успели повидать нового командующего на переднем крае.
Мой товарищ Семиков повстречался с ним еще там, за Доном.
— Смотрю, — рассказывает Семиков, — самолет ударился о кочки и чуть не перевернулся. А над ним кружит фашистский стервятник. Гоню Машину туда. Из кабины вылезает человек в расстегнутом кителе, без фуражки, — видно, жарко ему было. Представляюсь: «Офицер связи штаба Шестьдесят второй армии старший лейтенант Семиков». А он отвечает: «Генерал-лейтенант Чуйков, будем знакомы, — и подает мне руку. — Вел, говорит, — бой с „мессером“. Схватка закончилась вничью. Только неудачно приземлился». — А сам смеется. «Садитесь, — говорю, — скорее в машину, иначе на земле „мессер“ вас добьет». Он погрозил фашисту кулаком — и в машину… Вот так мы и познакомились, — не без гордости сообщил Семиков.
Вечером на северной окраине города в жаркой схватке рабочие отряды тракторного завода вместе со стрелковой бригадой Горохова отразили несколько танковых атак и вынудили фашистов остановиться. На южной окраине Московская гвардейская дивизия выдержала натиск вражеских дивизий, а затем мощной контратакой отшвырнула их от элеватора.