Именно в этот момент, как показалось многим участникам обороны заводского района, — они зафиксировали это мгновение в своей памяти навечно — из размятого окопа будто сама земля вытолкнула сноп огня. Он развернулся, окрылился и, роняя пламенеющие перья, устремился за головным танком. Догнал, взлетел над моторной решеткой, припал к ней — и тут же взметнулся еще один очаг яростного огня. Танк попытался крутым разворотом сбить пламя. Не удалось…
И затем — да сохрани человеческая память это свидетельство очевидцев для грядущих поколений— над башней танка поднялся во весь свой богатырский рост морской пехотинец, охваченный огнем с головы до ног. Горящий человек! Постояв секунду, он рухнул на люки башни, не дав гитлеровским танкистам выскочить через них наружу. Танк заполыхал ярким костром. Его поджег наш воин своим горящим телом!
Вдохновленные подвигом своего боевого товарища, морские пехотинцы поднялись в контратаку. Ни мощь штурмовых танков, ни огонь скорострельных пулеметов не спасли гитлеровцев на этом участке от истребления.
Это было в 10-м часу утра 26 сентября 1942 года на подступах к заводу «Красный Октябрь». Вечером того же дня стало известно имя героя: Михаил Аверьянович Паникаха — рядовой батальона морской пехоты 193-й стрелковой дивизии, сын донецкого шахтера. В донесении, подписанном начальником политотдела Г. М. Овчаренко, говорилось: «На окоп, в котором находился матрос М. А. Паникаха, ведя огонь из пушек и пулеметов, двигался косяк вражеских машин. К этому времени Паникаха уже израсходовал все свои гранаты. У него оставалось лишь две бутылки с горючей смесью. Он высунулся из окопа и размахнулся, целясь бутылкой в ближайший танк. В это мгновение пуля разбила бутылку… И все увидели, как горящий человек выскочил из окопа, подбежал вплотную к фашистскому танку и ударил бутылкой по решетке моторного люка…»
Героический подвиг морского пехотинца стал известен всему фронту. Сталинградский Данко — так называли Михаила Паникаху в те дни. Поэт Демьян Бедный написал о нем:
Позже легендарный подвиг Михаила Паникахи нашел отражение в композиции Е. В. Вучетича «Стены-руины» на Мамаевом кургане и в скульптурном памятнике на месте гибели героя: горящий человек сжигает собой вражеский танк.
В те дни далеко не все сведения о героизме защитников волжской твердыни попадали в сводки Совинформбюро. Да и нелегко было передать их из огня на большую землю — телеграфная, телефонная связь рвалась постоянно. Но те сведения, что удавалось передать в Москву, становились достоянием всего мира. И мы, находясь в Сталинграде, чувствовали тогда, что весь мир с затаенным дыханием следит за ходом событий на нашем фронте, прислушивается к сотрясающему землю сражению на берегах Волги.
Массовый героизм вместо растерянности и бегства из огня — вот что встретили гитлеровские стратеги в ответ на штурмовые удары по Сталинграду. Наши воины глубоко сознавали — плен или бегство с линии огня страшнее смерти. Надо выстоять и, выстояв, победить врага.
Так поступил Михаил Паникаха! Автор этих строк— очевидец его подвига.
В те же сентябрьские дни в политотдел 62-й армии поступила информация из войск, наносящих контрудары с севера и юга по флангам главной группировки Паулюса. Летчики 16-й воздушной армии вступали в неравные схватки с армадами гитлеровских бомбардировщиков; экипажи катеров Волжской военной флотилии сновали от берега к берегу под губительным огнем авиации и артиллерии противника — все были охвачены стремлением помочь осажденному Сталинграду, отвлечь как можно больше сил врага на себя и тем облегчить борьбу воинов и рабочих на городских позициях.