— Вот так. Сначала по-фронтовому будем кушать, а потом будем посмотреть, — снова пошутил лейтенант и, подведя Костю к девушке, сказал:
— Товарищ сержант, этого мальчика возьмите к себе в расчет, он будет помогать. Пусть ветки ломает, ящики маскирует. Но прежде накормите его…
Косте опять стало грустно: попал к такой девушке, которая отвернулась и стоит, как столб, даже в глаза посмотреть не хочет — зазнайка. И, насупившись, он уже начал было прикидывать в уме, каким путем улизнуть от нее, как вдруг послышался знакомый голос:
— Ну что же, здравствуй, Костя!
Он поднял голову, вскрикнул:
— Надя! — И прильнул к единственному близкому человеку на свете. Надя вздохнула.
— Ну, что ж, идем, — помолчав, сказала она.
Орудие первого расчета, которым командовала Надя, было недалеко от блиндажа командира батареи.
— Вот мое орудие, — сказала Надя, — но твое место вон там. — Она показала на глубокую щель.
Костя осмотрелся и хотел было узнать, где же бойцы, но в это время раздалась команда:
— Воздух!..
Зенитчики выскочили из укрытий и разбежались по своим местам. К орудию Нади подбежал усатый наводчик. Он примостился на круглой беседке и припал к прицелу. Ствол пушки медленно поднялся и насторожился. Надя отошла в сторону и стала кричать какие-то цифры. Загремели выстрелы. Костя едва успевал смотреть за работой зенитчиков и не заметил, как «юнкерсы» повернули в другую сторону. Надя замолчала, и пушка перестала стрелять.
— Кричите еще, — взмолился Костя. Ему казалось, что каждый выкрик — это выстрел.
— Тот квадрат не наш, — ответила Надя.
«Непонятно, как это воздух можно разделить на квадраты. Ведь никаких линий в небе не проведешь».
Зенитчики отстрелялись и ушли в укрытие.
Странное дело в городе, как только появляются самолеты, люди прячутся в подвалы, в убежища, а тут наоборот.
Теперь можно поговорить с Надей, но она что-то объясняет наводчику и даже не смотрит сюда.
«Ладно, схожу за ветками, погляжу, куда идет эта дорога, а тогда поговорю…»
Над самой батареей пролетело несколько самолетов, да так низко, что зенитчики не успели открыть огонь.
Костя не знал, что эти самолеты сопровождали колонну танков. Не знали об этом и зенитчики. Им было известно только, что где-то в степи идут ожесточенные бои, и что вот уже вторые сутки какая-то гвардейская часть сдерживает там большие силы врага, который пытается прорваться к Сталинграду. Но о том, что полк, прикрывающий отход главных сил армии, остался в окружении, еще никто не знал. Об этом могли лишь предполагать в штабе армии.
Костя взошел на бугорок и заметил, что на дороге клубится пыль.
— Смотрите, там что-то есть.
— Вижу, — ответила Надя.
Вскоре по батарее пронеслась команда:
— Внимание!..
Не отрываясь от бинокля, Надя посоветовала Косте спрятаться в укрытие. И напрасно. Лучше бы не говорить этого! У Кости загорелись глаза. Вместо того чтобы пойти в укрытие, он готов был забраться на ствол орудия и подняться вместе с ним, чтобы дальше видеть.
— Это свои, товарищ сержант: «матильды» и «валентаи». Копны соломы, а не танки, — пояснил усатый наводчик, наблюдая за полем, где клубилась пыль. — Наши танкисты их не любят, в них спать мягко, а в бою горят, как сухая солома. Это союзники прислали такое добро…
— Да, «матильды», — согласилась Надя, опустив бинокль на грудь. Костя подошел к нем и попросил бинокль. Его не смутили непонятные слева — «матильды» и «валентаи». Ему интересно было посмотреть на танки.
— Лучше театрального! Как здорово притягивает, — сказал он, поймав в окуляры бинокля передний танк. Из открытой башни виднелся красный флаг. На башне красная звезда и надпись, которую Костя не мог разобрать.
«Вот у них я и спрошу про папку. Они должны знать».
— Внимание!.. — снова прозвучала команда.
Усатый наводчик что-то сердито пробурчал.
Ему, видно, показалось, что напрасно тревожат и без того усталых зенитчиков.
И вдруг все заметили, что по полю бежит человек. Еще издали стало ясно: бегущий стремится к зенитчикам. Вот он наткнулся на первое орудие и, как бы обрадовавшись этому, энергично начал размахивать руками, показывая на танки.
Это был Фомин. Ночью, пробираясь через совхозный поселок, он заметил скопление танков. Это были американские и английские «матильды» и «валентаи». Фомин знал эти танки. Несколько таких машин, полученных из Америки, он видел в боях под Харьковом… Но почему они оказались у немцев, Александр Иванович не сразу разгадал. А увидев, что фашисты торопливо рисуют на башнях красные звезды, понял, что враг задумал коварный план. И Фомин тут же решил приложить все усилия, чтобы сорвать этот план.
— Где комиссар? — громко спросил он у зенитчиков, видя, что те не верят ему.
«Где же я встречал этого человека? — гадал Костя. — Это не тот ли учитель, у которого мы с папой ночевали, когда ездили рыбачить на Ахтубу?»
Надя направила Фомина к блиндажу командира батареи. Фомин бросился туда и, не переводя дыхания, встретил командира криком. До Костиного слуха долетели только отдельные слова:
— Танки… фланг… огонь…
Танки шли группами, подминая под себя кусты вишен и молодые яблони. Каждая веточка вздрагивала, хлестала стальную броню, словно сопротивляясь.
— Куда ты прешься?! Весь сад погубишь! — крикнул Костя головному танку, хотя до него было еще очень далеко. А танк, огибая канаву, помчался прямо на батарею.
— Батарея! — лейтенант поднял руку. — По танкам… Огонь!
Прогремел залп, второй, третий. Головной танк волчком повернулся на месте и задымил. Остальные развернулись и начали строчить по опушке из пулеметов. Теперь зенитчики стреляли не по квадрату в воздухе, а по танкам.
Кто-то толкнул Костю в глубокую канаву, и он не мог уже видеть, что происходит там, наверху…
Вскоре к батарее подкатила легковая машина «виллис».
Из нее выскочил маленького роста подвижной человек. К нему подбежал лейтенант, держа руку под козырек:
— Товарищ генерал!..
Костя всех генералов представлял себе высокими и грозными, а этот вон какой добрый, и здоровается с лейтенантом за руку.
Это был генерал-майор Пожарский — командующий артиллерией 62-й армии. Появление неизвестных танков перед лесозащитной полосой он заметил со своего наблюдательного пункта еще до того, как зенитчики отразили атаку вражеских самолетов. Танки двигались в район тракторного завода. Пожарский приказал остановить их предупредительными сигналами по радио и ракетами. Но они не остановились.
Батарея зенитчиков по собственной инициативе открыла огонь по танкам и отогнала их. Это, как понял Костя, понравилось генералу.
— Молодцы, молодцы, зенитчики! — повторял генерал, вопросительно поглядывая на Костю: мол, чей это мальчик и почему оказался здесь? — Кто первый определил, что это танки врага?
— Вот он, — сказал лейтенант.
— Вы? — спросил Пожарский. — Кто вы такой?
— Рядовой пулеметчик Фомин, — взяв под козырек, ответил Александр Иванович.
— Имя, отчество?
— Фомин Александр Иванович.
— Молодец! — И, подумав, генерал еще раз спросил: — Фомин Александр Иванович?
— Так точно.
Повернувшись к лейтенанту, генерал приказал:
— Завтра же его ко мне с наградным листом.
— Он не наш, — смущенно сообщил лейтенант.
— А чей же?
— Я с пакетом от комиссара полка Титова, — доложил Фомин и вручил пакет.
У генерала Пожарского уже были кое-какие сведения о судьбе полка, прикрывавшего отход главных сил армии. Он был лично знаком с майором Пургиным и комиссаром Титовым, поэтому сию же минуту тихонько, чтобы не слышали зенитчики, начал расспрашивать Фомина, давно ли из полка и что там происходит.
Костя, услышав знакомую фамилию, кинулся было к Фомину, но его придержал наводчик, шепнув на ухо: «Не мешай, генерал разговаривает, надо знать устав».