Тогда еще трудно было предполагать, что здесь Волгу перегородит мощная плотина, один конец которой упрется в тот самый берег, где стояли насмерть ополченцы тракторного, пехотинцы и моряки группы Горохова, а другой — в высокий Ахтубинский яр. Неужели это свершится? Разве можно вступить в борьбу с Волгой там, где она несет самое могучее скопление своих вод?
— Невероятно, немыслимо, — поговаривали иностранные журналисты, слывущие знатоками реальных и потенциальных производственно-технических возможностей Советской России.
Но они не знали и не могли знать, как и в дни Сталинградской битвы, тех самых резервов, что таятся в самой сущности нашего общества, в каждом советском человеке, сил, которые приносят победу.
И началась летопись еще одного трудового свершения на Волге.
Массовый трудовой героизм гидростроителей был убедительным свидетельством того, что эстафета боевых традиций защитников Сталинграда обрела в мирном труде не менее яркую окраску мужества, дерзких решений и тактической грамотности.
…Экскаватор Героя Социалистического Труда Ивана Елисеева должен был переправляться с левого берега на правый, чтобы в дни перекрытия грузить камень в самосвалы. Как это сделать? Инженеры сошлись на одном: разобрать экскаватор, перевезти его по частям и на правом берегу собрать. Но для этого нужно по меньшей мере полмесяца, а до перекрытия остались считанные дни.
— Перевезем экскаватор целиком, — предложил Елисеев.
— Где возьмем такую баржу?
— Укрепим обычную.
— Рискуете утопить машину.
— Не утоплю, — уверенно ответил Елисеев.
Иван приехал на стройку ГЭС одним из первых — в октябре 1950 года. Он вынимал грунт под первые сооружения. Здесь он получил звание Героя Социалистического Труда. Елисеев хорошо знал своих товарищей по труду, верил в них. Он поговорил со своим экипажем, посоветовался с монтажниками, речниками. Несколько ночей провели с механиком Субботиным за расчетами. По их чертежам на баржу наварили дополнительные балки, сделали необходимые укрепления.
Экскаватор целиком переехал на правый берег. Экипаж выиграл около десяти дней.
…Перед затоплением котлована, когда надо было готовить секции к приему воды, бригада бетонщиков Нажмудтина Магомедова работала на самом решающем участке. Звенья сменяли друг друга, бригадир оставался на месте. Когда, наконец, все было готово и руководители объединенного постройкома пришли вручать вымпел готовности, вся бригада собралась на торжество, не было только бригадира: прислонившись к стене, он спал стоя.
Откуда взялся на Гидрострое Нажмудтин Магомедов? Служил в Советской Армии, демобилизовался, поколесил по стране, побывал на многих стройках, приехал на берега Волги, начал работать на Гидрострое. Женился на работающей здесь же Шуре Хрыковой. Когда на стройке зашла речь о комплексных бригадах, Магомедов одним из первых создал такую бригаду и значительно повысил качество работ. Бригада у него — сплошной интернационал, но больше всего земляков-дагестанцев. Едут и едут в ответ на его письма.
Если бы у строительных бригад, как у людей, существовали автобиографические данные, то бригада Магомедова заполнила бы анкету примерно так:
«Фамилия, имя, отчество — комсомольско-молодежная бригада второго участка управления строительства водосливной плотины.
Возраст — редко найдешь человека за тридцать.
Чем награжден — всеми вымпелами и переходящими Красными знаменами, в том числе знаменем ЦК ВЛКСМ.
Место рождения — все вместе на Гидрострое».
Они приехали сюда со всех концов страны. Дома занимались делами, порой очень далекими от строительных. Ну вот, например, Роман Воробьев. Всю жизнь был инспектором отдела кадров. А что ему, здоровому, крепкому парню, конторская работа! Бросил все, приехал на Гидрострой и стал лучшим бетонщиком. Или Александр Зуев. Воевал. Был ранен, контужен. Вернулся домой с немалыми наградами. Закончил финансовый техникум, стал бухгалтером… Начал прибаливать. А врачи дают один совет: больше свежего воздуха. Приехал на Гидрострой — свежего воздуха здесь с избытком. Стал разнорабочим, потом звеньевым, бригадиром. Выздоровел Александр Зуев.
Вряд ли кто мечтал с детства стать гидростроителем: труд не легкий, к тому же кочевой. Становятся гидростроителем иногда случайно. Но зато уж на всю жизнь.
Не думал о гидростроительстве и Вениамин Евсеевич Любомирский. Просто окончил строительный институт и возводил дома, фабрики, заводы — все то, что входит в промышленное и гражданское строительство. И работа интересная, и место постоянное, и люди привычные. Но вот потянуло — и пошел в гидростроители. До Гидростроя работал на Волго-Доне, возглавлял строительство девятого шлюза — самого высокого и самого сложного на трассе канала. А теперь начал строить водосливную плотину — 700 с лишним метров длина, 45 метров высота, полтора миллиона кубометров бетона…
В июне 1957 года бычки верхнего бьефа плотины поднялись до эстакады. По проекту надо было сооружать постоянный мост, переносить туда эстакаду, а потом только продолжать бетонирование верхнего бьефа. Строители плотины не согласились с проектом, потому что такое решение означало бросить всю работу там, куда раньше всего придет вода, затянуть время. Любомирский предложил другой путь: разобрать один железнодорожный путь на эстакаде и продолжать работу на верхнем бьефе. Конечно, сложно, трудно, даже рискованно. Но он хорошо знал своих людей — бригадиров, начальников участков, главных инженеров. Предложение было принято. Водосливная плотина стала быстро расти, стремительно вырываясь из уровня затопления. А когда плотина поднялась достаточно высоко, была перенесена и эстакада.
…Никогда не забыть коллективу Гидростроя дня затопления котлована гидростанции — 23 октября 1958 года. Вроде было все готово, но руководители стройки волновались. А дело вот в чем. На неширокой ровной площадке перед зданием ГЭС до последних дней работали четыре портальных крана. Без них строители не могли обойтись и поэтому решили демонтировать краны буквально в последние минуты. И вот, когда до затопления осталось всего несколько дней, начался демонтаж. Обычно при этом на каждый кран требуется не менее двадцати суток. Этого времени не было, и решили не разбирать краны по частям, а везти их целиком.
Каждый кран высотой 40 метров и весит несколько сот тонн. Выводить краны надо по высокому крутому откосу. Правда, механизаторы быстро завезли несколько тысяч кубометров грунта, устроили специальную насыпь, проложили рельсы для кранов… Но малейшая неосторожность — кран опрокинется.
Пока шел митинг, посвященный затоплению котлована, главный инженер Гидростроя Алексей Яковлевич Кузнецов руководил работой по выкатке кранов. За несколько минут до взрыва перемычки последний кран был вытянут на откос.
Через два дня после затопления котлована в трехсотметровом проране, который был оставлен у правого берега реки, началась наводка наплавного моста. Как нарочно, разыгралась непогода. Шквальный ветер достигал необычайной силы. Бывали часы, когда баржи моста с трудом удерживали на месте несколько пароходов. В проране скорость течения была до пяти метров в секунду, а ветер гнал мост против течения. И все-таки мост был наведен за пять суток. Особенно отличились в эти дни наводчики моста из бригад Бурыкина, Блишага, Лебедева, Копейкина. Старый волгарь, опытный капитан Виктор Николаевич Калашников командовал отрядом буксиров, наводивших мост. Его опыт и знания во многом помогли — иначе вряд ли удалось бы вовремя и успешно навести наплавной мост. А он состоял из многих поставленных борт к борту барж, намертво соединенных деревянными брусьями и покрытых сплошным деревянным настилом.
30 октября мост был готов. В 8 часов 40 минут вечера началась отсыпка камня в проран для выравнивания дна реки. Когда все ямы на дне были засыпаны, приступили к перекрытию Волги.
Так и хочется написать эти слова большими буквами — ПЕРЕКРЫТИЕ ВОЛГИ! Потому что до этого мировая гидротехническая практика еще не знала подобных примеров. Даже перекрытие Волги на Куйбышевской ГЭС нельзя сравнивать с тем, что было у Сталинграда: там Волга проносила за секунду около 3,5 тысячи кубометров воды, здесь — около 5 тысяч.