— А зачем прятаться? Люди все предусмотрели, они сразу же крепят лесом те места, откуда взяли уголь.
— И лес этот там и остается, да?
— Ну зачем же… — Виктор рассказывает ребятам о том, как добывается уголь, как он доставляется на-гора, какие трудности преодолевают горняки, стремясь, чтобы изо дня в день угля поступало на-гора больше.
Он рассказывал это всему классу, но чаще всего поглядывал на Борю, который смело обо всем расспрашивал. «Любопытный паренек, — думал Виктор. — Видно, ни за что не отступится от человека, не разузнав всего, что его интересует».
— А ты, Боря, не хочешь дальше учиться, — неожиданно сказала учительница. — Вот и посоветуйся с шахтерами, которые у нас сегодня в гостях.
— Не хочет учиться? — искренне удивился Виктор. — Почему же, Боря?
Мальчик смутился.
— Мне и пяти классов хватит, — сказал он, наконец. — Я, как папа, на стройку пойду, а там эти классы не нужны.
— Напрасно так думаешь, — покачал головой Виктор. — Ты бывал у отца на стройке? Ну вот. Видел, сколько там разных механизмов и машин: краны, растворомешалки и все прочее? Как же ты с ними справишься, если неучем будешь? А чем дальше, тем больше их на стройках, в шахтах и на заводах будет, что же ты тогда сделаешь?
И вот посыпались самые разные вопросы и от других ребят. Отвечали, как могли, и Виктор, и Николай Инышев, и Александр Купрюшин. Говряков невольно отметил, что ответы Купрюшина, как правило, очень точны и кратки. Александр не залезал в дебри рассуждений, а выбирал примеры близкие, понятные ребятам.
— Почему вы в шахту пошли работать? — смущаясь, спросила Купрюшина черноглазая девчушка.
На такой вопрос Виктор затруднился бы ответить в нескольких словах, но Александр спокойно посмотрел на ребят и сказал:
— Есть работы, которые могут выполнять все. Скажем, токарить или слесарить на заводе. А чтобы быть шахтером, надо иметь, помимо всего прочего, еще и мужество. Вот я и решил испытать, есть ли у меня мужество и смогу ли я быть смелым и упорным не от случая к случаю, а каждый день. Поэтому и пошел…
Словно что-то новое открыл для себя Виктор в спокойном, немногословном Александре Купрюшине. Мгновенно вспомнилось все, что он знал об этом молодом парне, и все больше крепла радостная мысль: «А ведь он будет хорошим, настоящим горняком!»
И тут заметил, с каким нескрываемым восхищением смотрят на Купрюшина десятки пар ребячьих глаз.
Из бригады уходил Петр Фомич Фирсов. Его переводили все в ту же двадцать третью лаву, куда ушли многие ребята. Излишне разговорчивый, стараясь стушевать щемящее чувство, попрощался он с теми, с кем работал так долго, и махнул рукой:
— Ну, ладно!.. Дело у вас должно идти куда с добром! О своем звании не забывайте, это — главное…
Грустно было Виктору. Ушел из коллектива человек, чей дружеский локоть бригадир ощущал постоянно, при любой трудности.
Из бригады Шайфлера к говряковцам перевели несколько горняков. Поговаривали, что в той бригаде за последнее время плохо обстояло дело с трудовой дисциплиной, и Виктор внимательно присматривался к новичкам. Но они работали наравне со всеми, нормы выполняли, делали охотно ту работу, которую поручал бригадир.
Ивану Кадочигову из новичков выпало сегодня идти в верхний конец лавы, где кровля в последние дни ослабла.
— Не торопись, — предупредил Кадочигова бригадир. — Крепи чаще, чтобы завала не было. Куполит здесь кровля, а это, сам знаешь, к чему может привести. Ухнет порода и…
— Знаю… — кивнул Кадочигов. Не успел отойти бригадир, как он уже принялся за работу. И вот эта-то излишняя торопливость не понравилась Виктору. Говряков решил взять себе забой поблизости от Кадочигова, чтобы в случае какой-либо заминки оказаться рядом.
И поступил правильно. Не прошло и получаса, как послышался крик Кадочигова:
— Бригадир! Сюда! Купол здесь…
Виктор на ходу бросил работавшему рядом Юрию Галкину:
— Айда, поможем…
Но помогать было некому, Кадочигова в забое не оказалось. Из купола с высоты трех метров на груду породы сыпались мелкие куски и штыб.
— Метра четыре с лишним ширина! — крикнул Юрий Галкин. — Надо сказать ребятам, чтобы лесу подбросили сюда.
— Тащите от моего забоя, — сказал Виктор. — И у себя забери, потом поднесут, а тут ждать нельзя.
И вот уже выложена под куполом массивная клеть.
— Ну, полезли, — мельком глянул на Галкина Виктор, забираясь на клеть. Еще шаг — и он выпрямился во весь рост в пустотном колоколе огромного купола, крикнув вниз: