- Все это хорошо и добро,- молвил как-то раз Марко Данилыч,- одно только не ладно, к иночеству, слышь, у вас молоденьких-то дев склоняют, особливо тех, что побогаче... Расчетец - останется девка в обители, все родительское наследие туда внесет... Таковы, матушка Макрина, про скиты обносятся повсюдные слухи.
- Не верьте, Марко Данилыч, пустым наносным речам. Эти сплетни идут от недоброхотов,- с горячностью вступилась Макрина.- Мало ль чего не говорят про нас, убогих, беззащитных!.. Не верьте... Бывает, что старые матери иным девицам внушают покрыть себя черною рясой... Таить не стану, точно бывает. Только такие советы не отецким дочерям, не богатым девицам внушаются, а сироткам, что с малолетства призрены в обители Христа ради. Ни отца у сироты, ни матери, ни ближних, ни сродников, где ж ей, сердечной, в миру главу приклонить? А в обители ей завсегда готово... Таких точно что уговариваем, а богатых ни-ни... никогда... Родных своих тоже уговариваем, у которой старицы племянненка есть бедная, либо другая сродница, таких берем на воспитанье и, точно, иной раз склоняем принять ангельский чин... А отецких дочерей как можно?.. Помилуйте!
Разговаривая так с Макриной, Марко Данилыч стал подумывать, не отдать ли ему Дуню в скиты обучаться. Тяжело только расстаться с ней на несколько лет... "А впрочем,- подумал он,- и без того ведь я мало ее, голубушку, видаю... Лето в отъезде, по зимам тоже на долгие сроки из дому отлучаюсь... Станет в обители жить, скиты не за тридевять земель, в свободное время завсегда могу съездить туда, поживу там недельку-другую, полюбуюсь на мою голубушку да опять в отлучки - опять к ней".
И вот однажды под вечерок, сидя за чаем, сказал Смолокуров Макрине при Дарье Сергевне, что думает он Дуню к ним в обученье отдать.
Другая на месте Макрины тотчас бы возрадовалась, но ловкая уставщица бровью даже не повела. Напротив, приняла озабоченный вид и медленно, покачивая головой, промолвила:
- Не знаю, что сказать вам на это, Марко Данилыч, не знаю, как вам посоветовать. Дело такое, что надо об нем подумать, да и подумать.
А Дарья Сергевна, хоть и радехонька речам Марка Данилыча, но хмурится, будто ей неприятную весть сказал он. Не молвила ни единого слова.
- Чего тут раздумывать?.- нетерпеливо вскликнул Марко Данилыч.- Сама же ты, матушка, не раз говорила, что у вас девичья учьба идет по-хорошему... А у меня только и заботы, чтобы Дуня, как вырастет, была б не хуже людей... Нет, уж ты, матушка, речами у меня не отлынивай, а лучше посоветуй со мной.
- Ничего не могу я тут вам советовать, Марко Данилыч, никакого без матушки Манефы ответа дать не могу,- смиренно, покорным голосом отвечала Макрина. Такого родителя дочку принять не безделица!.. Конечно, если б это дело сбылось, матушка Манефа Дунюшку поближе бы к келье своей поместила, в своей бы "стае". Да теперь вряд ли там возможно поместить ее... Чапурина Патапа Максимыча не изволите ль знать?.. Братец матушке-то нашей по плоти: двух дочерей отдал к ней да третью дочку не родную, а богоданную; сиротку он одну воспитывает. Четвертая с ними живет матушкина воспитанница, тоже сирота безродная... Вот четыре, пятая с ними живет головщица. А горниц-то всего три и то не великие... Из этакого дома Дунюшке-то и тесненько покажется у нас скучать бы не стала. Опять же не одну ее в обитель привезете, кто-нибудь тоже будет при ней...
- Ну вот этого я уж и не знаю, как сделать... И придумать не могу, кого отпустить с ней. Черных работниц хоть две, хоть три предоставлю, а чтоб в горницах при Дунюшке жить - нет у меня таковой на примете.
- Работниц нам не надо, Марко Данилыч, в обители своих трудниц довольно. Дунюшке все они сготовят: и помыть, и пошить, и поштопать, и новое платьице могут сшить, даже башмачки, пожалуй, справят,- сказала Макрина.
- Ну это ладно, хорошо,- молвил Марко Данилыч.- А где ж такую взять, чтоб завсегда при ней была, безотлучно смотрела бы за ней?
- А я-то на что? - вступилась Дарья Сергевна, вскинув глазами на Смолокурова.- Я с Дуняшей поеду.
- Как? - удивился и с досадой промолвил Марко Данилыч.- А дом-от как же?.. Хозяйство-то?.. Дом-от тогда на кого я покину?
- Марко Данилыч,- пристально глядя на него, сказала Дарья Сергевна.- Разве вам не известно, что живу я у вас не ради хозяйства, а для Дунюшки?.. Клятву дала я Оленушке Петровне, на смертном одре ее, обещалась ей заместо матери Дунюшке быть - и то обещанье, перед творцом создателем данное, сколько господь мочи дает, исполняю... А насчет вашего хозяйства покойница мне ничего не говорила, и я слова ей в том не давала... При Дунюшке до ее возраста останусь, где б она ни жила,- конечно, ежели это вашей родительской воле будет угодно,а отвезете ее, в дому у вас я на один день не останусь.
Повисла слеза на реснице у Марка Данилыча, когда вспомнилась ему женина кончина. Грустно покачал он головою и с легким укором промолвил: