- Накатил!.. накатил!..
Все остановились. Едва переводя дыханье, пошатываясь, ровно пьяные, все пошли к стульям.
- Дух свят!.. Дух свят!.. накатил!.. накатил!..- громче прежнего кричала Катенька и грянулась на руки подбежавшей Матренушке. Та довела ее до диванчика и с помощью Варвары Петровны уложила. На другом диванчике уложили бившегося о пол блаженного.
Только что уложили Катеньку, радостными голосами божьи люди запели:
Ай у нас на Дону
Сам спаситель во дому.
Со ангелами, со архангелами,
С серафимами, с херувимами
И со всей-то силой небесною...
Эка милость, благодать
Стала духом обладать!..
Богу слава и держава
Во веки веков. Аминь.
Пока пели, Катенька привстала. Она села на диванчик и раз десять провела пальцами по зардевшемуся, как маков цвет, лицу своему. Зарыдала она и, едва переступая, вышла на середину сионской горницы. Глаза горели у ней необычным светом. Они остолбенели, зрачки расширились, полураскрытые посиневшие губы беспрестанно вздрагивали, по лицу текли обильные струи пота и слез, всю ее трясло и било, как в черной немочи (Эпилепсия, то же почти, что падучая болезнь. ).
Крепко стиснув руками голову и надрываясь от рыданий, неровными шагами, нетвердой поступью сделала она вперед несколько шагов и остановилась. Все встали и обеими руками начали креститься на Катеньку, а дьякон возгласил:
- Вонмем! Премудрость! Глаголет бог! Все встали на колени, и начала Катенька возглашать "живое слово" и "трубить в трубу живогласную". Сначала всему собранью "общую судьбу" говорила, "пророчество сказывала".
- Вы, любезные мои детушки! Святые, праведные агнцу и мне, богу, искупленные первенцы!.. Молите меня, отца, и будьте мне верны до конца, за то не лишу вас золотого венца... Я, дух свят, с вами пребываю, душеньки ваши в небесный убор убираю... все ваши помышления сам я, дух свят, в сердцах ваших читаю... За добрый помысел сторицей заплачу, а лукавого врага во гроб заколочу... Не смел бы пугать мой небесный синод, не смел бы тревожить моих верных рабов... А над вами, мои детушки, мой благодатный покров... Вот вам от бега сказ, от меня, духа свята, указ... Оставайтесь, господь с вами и покров божий над вами!..
И на всех махала Катенька платком, что был в руках у ней. Покровцем называют его божьи люди.
Все встали и расселись по стульям, один блаженный все еще бился в припадке на диванчике. Едва переступая, покачиваясь, медленно подошла Катенька к Николаю Александрычу и тот, хоть и кормщик, стал пред нею на колени. Стала Катенька ему "пророчество" выпевать:
- Здравствуй, верный, дорогой изообранный воин мой... Со врагом храбрей воюй, ни о чем ты не горюй! Я тебя, сынок любезный, за твою за верну службу благодатью награжу - во царствие пределю, с ангелами поселю. Слушай от меня приказ: оставайся, бог с тобой и покров мой над тобой.
И трижды махнула на него платком, а он ей еще раз до земли поклонился.
Пошла после того от одного к другому и каждому судьбу прорекала. Кого обличала, кого ублажала, кому семигранные венцы в раю обещала, кому о мирской суете вспоминать запрещала. "Милосердные и любовно все покрывающие обетования" - больше говорила она. Подошла к лежавшему еще юроду и такое слово ему молвила:
- Ты, блаженный, преблаженный, блаженная твоя часть, и не может прикоснуться никакая к тебе страсть, и не сильна над тобою никакая земна власть!.. Совесть крепкая твоя - сманишь птицу из рая. Ты радей, не робей, змея лютого бей, ризу белую надень и духовно пиво пей!.. Из очей слезы лей, птицу райскую лелей,- птица любит слезы пить и научит, как нам жить, отцу богу послужить, святым духом поблажить, всем праведным послужить!.. Оставайся, бог с тобой, покров божий над тобой!..
К Марье Ивановне подошла, хоть та и сидела одаль от круга божьих людей. Встала Марья Ивановна, перекрестилась обеими руками, поклонилась в землю и осталась на коленях. Затрубила пророчица в трубу живогласную:
- Тебе, любезная овца - живое слово от отца, всемирного творца, из небесного дворца. Пребудь в вере до конца. К богу сердцем ты пылай! свое сердце надрывай!.. Я тебя, бог, доведу, до Едемского края, до блаженного рая. Я тебя доведу, да и дочку приведу, будешь с нею ликовать, в вечной славе пребывать!.. Ты на месте на святом, над чистым ключом, устрояй божий дом, буду я, бог, жить в нем... Благодать наведу и к себе вас приведу. А последний тебе сказ, крепкий божий мой наказ - оставайся, бог с тобой, покров божий над тобой!..
Удивились люди божьи, когда Катенька, отступя от Марьи Ивановны, подошла к не приведенной еще Дуне, в первый только раз бывшей в собрании познавших тайну сокровенную. Подошла она к Дуне, хоть никогда ее прежде не видывала.
Оторопела Дуня, недвижно сидела она, вперя испуганный взор на Катеньку.
- На колени стань!.. на колени!..- тихонько сказала ей Марья Ивановна.
Но Дуня будто не в себе была, ничего не слышала, ничего не видела, кроме исступленьем сверкавших глаз пророчицы и жаром пышущего ее лица.
- На колени становись!.. Крестись перед духом святым! В землю кланяйся! заговорили вкруг нее, но Катенька вдруг "затрубила в трубу живогласную", и люди божьи смолкли.
- Стой, стой, крепко стой на ногах, зеленое мое древо, изобранное, возлюбленное!.. Открою я тебе, отец, великое божие дело, утешу, ублажу, в сердце благодать вложу! Сокровенную тайну открою и чисту овечку, тебя, в седьмом небе устрою... Дам тебе ризу светлу, серафимские крылья, семигранный венец, и тут еще милости моей не конец. Я, бог, никогда тебя не оставлю, сотню ангелов к тебе приставлю. Со страхом и с верой, с надеждой и с любовью слушай, непорочная дева, мое пречистое слово живое: в тайну проникай, знамя божье поднимай, душу духу отдавай! Хоть головушку ты сложишь, зато верно мне послужишь, всем праведным угодишь, свою душу украсишь, будешь духом обладать, хвалы богу воссылать, будешь в трубушку трубить, в живогласну возносить. Оставайся, бог с тобой, покров божий над тобой!
И трижды по трижды махнула на нее покровцем.
Все были вконец изумлены. Редко ходящие в слове обращаются к неприведенным в корабль, не давшим страшных клятв сохранять сокровенную тайну. Вдруг такие обетования Дуне!
- Преславное видим, пречудное слышим здесь, братцы и сестрицы любезные! возгласил Николай Александрыч.- Видим духа пришествие, слышим обетования. Да исполнятся наши надежды скорым исполненьем пророчества! Да сбудется славное, великое проречение!
Как мертвец бледная, в оцепенении стояла Дуня. Вне себя была она, дрожала всем телом и плакала. Бережно довела ее Марья Ивановна до ближайшего диванчика и уложила. Варенька села возле Дуни, махая над ней пальмовой веткой.
А дьякон, обращаясь к Дуне, изо всей мочи заголо- сил из "Песни Песней":
- "Вся добра еси, ближняя моя, и порока несть в тебе! Гряди от Ливана, невеста, гряди от Ливана!.. Прииди и прейди из начала веры, от главы Санира и Аэрмона, от оград Львовых, от гор пардалеов..."
- Подальше от нее, отец Мемнон, она непривычна,- сказала дьякону Варвара Петровна.
Дьякон отошел, но не мог уняться. Восторг и его обуял. Лег он в переднем углу на спине и, неистово размахивая над собой пальмой, свое продолжал:
- "Сердце наше привлекла еси, сестро моя, невесто! Сердце наше привлекла еси единым от очию твоею, единым монистом выи твоея!.. Что удобреста сосца твоя, сестро моя, невесто? Что удобреста сосца твоя паче вина, и воня риз твоих паче всех аромат? Сот искапают устне твоя, невесто! Мед и млеко под языком твоим и благовоние риз твоих, яко благоухание Ливана!"
- Да уймись же ты, Мемнонушка! - тихонько сказал ему Николай Александрыч.Зачем нестроение творишь в доме божием?
- Духом вещаю,- отвечал Мемнон.
- И вовсе не духом,- сказал Николай Александрыч.- Не возлагай хулы. Ведь это грех, никогда и никем не прощаемый. Уймись, говорю!
- По мне и замолчу, пожалуй,- молвил сквозь зубы дьякон и, севши на диванчик, низко склонил голову, думая: "Хоть бы чайку поскорей да поесть".
Очнулся блаженный, тоже на диванчик сел, зевнул раза четыре и, посидев маленько, платком замахал.
- На Софронушку накатило! На блаженного накатило!..- заговорили люди божьи.