В одни двери вышла Красноглазиха, в другие вошла Ольга Панфиловна, вся в черном. Помолившись и поклонясь до земли покойнику, и она обратилась к Патапу Максимычу с предложением услуг - присмотреть за похоронным столом и за чаем, потому что Дарье Сергевне будет не до того.
- Я здесь по всем домам заправляю столами и по купечеству и у дворян, потому что сама из благородных и все порядки сызмальства до тонкости знаю,вкрадчиво говорила Ольга Панфиловна.
И ей тоже сказал Патап Максимыч, чтоб повидалась она с Дарьей Сергевной.
Через какую-нибудь четверть часа Анисья Терентьевна, став за налой, протяжно и уныло стала псалтырь читать, а Ольга Панфиловна, бегая по комнатам, принялась хлопотать по хозяйству. Первым делом у ней было кутью сварить много ведь ее потребуется, человек на сто надобно припасти. Кисель сварила и сыту сделала в первый же день своего прихода.
К вечеру и Чубалов приехал. На всякий случай привез он и племянника, чтобы тот помогал ему.
Как скоро Чубалов из письма Дарьи Сергевны узнал о смерти Марка Данилыча, сейчас же стал в путь сбираться. Брат Абрам стал его отговаривать.
- Забыл, что ли, как он в прошлом году два раза обидел тебя - здесь да у Макарья в ярманке? - говорил Абрам Силыч.- Не сам ли ты говорил, что твоей ноги у него в дому никогда не будет? А теперь вдруг ехать туда.
- Смерть все покрывает,- сказал брату Герасим Силыч.- На мертвых зла не держат, а кто станет держать, того господь накажет. Марко Данилыч теперь перед божьим судом стоит, а не перед нашим земным, человеческим.
И поехал в город с Иванушкой. Когда вошли они в комнату, где стоял покойник, их встретила Дарья Сергевна. Конца не было ее благодарностям за приезд Герасима Силыча. Познакомила его с Патапом Максимычем.
- А я было и племянника с собой прихватил,- сказал Герасим Силыч, перейдя с Дарьей Сергевной и Патапом Максимычем в другую горницу.- Думал, что псалтырь почитает он.
- И хорошо сделал, что привез,- сказала Дарья Сергевна.- Анисья Терентьевна женщина немолодая, где ей читать все время без роздыха? Мы так уговаривались, что я стану с ней чередоваться. А вот господь и послал помощника, ночью-то он почитает, а я по хозяйству займусь - много ведь дела-то, и то не знаю, Герасим Силыч, как управлюсь.
- Иной раз Груня может почитать, она эти порядки знает,- сказал Чапурин.
- Нет уж, Патап Максимыч, пущай ее при Дуне остается,- молвила Дарья Сергевна.
- Что Авдотья-то Марковна?- спросил Чубалов.
- Плачет, убивается,- отвечала Дарья Сергевна.- Да как и не убиваться, Герасим Силыч, девушка молоденькая, никаких делов не знает, а тут еще по приезде-то всего каких-нибудь полчаса родителя в живых видела. Пошли отдохнуть с дороги, а тут и приключилась беда. Без памяти теперь лежит, сердечная, сиротка наша бедная, горемычная.
- Да скажите, пожалуйста, как это случилось? - спросил Чубалов.
- Господь один знает, как случилось,- отвечала Дарья Сергевна.- Никого тут не было. Корнея-то Евстигнеева знавал?
- Довольно знаю,- сказал Чубалов.- Недобрый человек, разбойником так и глядит, недаром в народе Прожженным его прозвали. Признаться, я всегда дивился, как это Марко Данилыч, при его уме, такого человека в приближенье держит. Знаю я про иные дела Корнеевы - давно по нем тюрьма тоскует.
- Ну вот, его Патап Максимыч и рассчитал,- говорила Дарья Сергевна.Потому рассчитал, что из книг узнал, как он плутовал на Унже в лесных дачах, и Василья Фадеева рассчитал для того, что он весь работный народ на каждом шагу безбожно обижал и сполна зажитых денег не отдавал никому. Житья от него никому не было... Ну вот, вчера ночью и проберись Корней в спальню Марка Данилыча; как он туда попал, бог его знает. Что у них было в спальне, тоже никому не известно - Марко Данилыч был без языка и лежал ни живой ни мертвый. Думается, что Корнею хотелось деньгами из сундука поживиться. И топорик принес с собой, может быть думал сундук-от им разбить. Услыхал Патап Максимыч, прибежал на шум. Корней было бежать, да, спасибо, людей много набралось. Схватили молодца, связали и в полицию отправили.
- Эко дело-то какое,- удивляясь рассказу Дарьи Сергевны, сказал Чубалов.
Дарья Сергевна пошла по хозяйству. Чубалов один на один остался с Патапом Максимычем. Поговорили о том, о другом; Чапурин спросил, наконец, Герасима Силыча:
- Дошли до меня слухи, что у вас с покойником какие-то дела были и он сколько-то вам должен остался.
- У меня никаких нет документов, да никогда их и не бывало,- отвечал Чубалов.
- Ваша совесть, Герасим Силыч, и для Авдотьи Марковны и для меня, душеприказчика покойного, ценнее всяких документов,- сказал Чапурин.- Скажите по душе и по правде, много ль он вам должен остался?
- Ни копейки он мне не должен,- отвечал Герасим Силыч.- Ни одной копейки. Точно, были у меня с покойником дела: в прошлом году весной около Саратова редкостные старинные книги продавались - и мне очень хотелось купить их, да купил-то не хватало тогда. Тысячу рублей займовал я у покойника и вексель ему выдал. А он еще задолго до срока маленько поприжал меня, последние восемьсот целковых, что были у меня налицо, должен был я отдать ему, а потом за пятьдесят рублей в том же году у Макарья книг да икон взял он у меня уж чересчур по дешевой цене. Так что ж тут? Было на то мое согласие - никто в шею меня не толкал. Нет, Патап Максимыч, о том нечего и говорить. Сказано, что Марко Данилыч в расчете со мной,- ни он, значит, мне, ни я ему не должны ни копейки. Стало быть, и тому делу конец. Не будем про него разговоров разводить. Не для чего. Когда бы вживе был Марко Данилыч, может статься, я бы и потолковал с ним, а теперь поздно, он говорить не может, а я не хочу.
И, как ни уговаривал его Патап Максимыч, ни единого слова Чубалов больше не сказал.
Понравился он заволжскому тысячнику. "Вот это человек, так человек,- думал Чапурин,- мало таких ноне на свете водится".
Схоронили Марка Данилыча. Герасим Силыч и в доме и на кладбище службу по нем отправил, а Патап Максимыч поблагодарил властей, что помехи не было, и просил, чтоб впереди какой-нибудь неприятности не случилось. Без благодарности ведь того и гляди пойдут бумаги писать да всех и приструнят. Городничего и стряпчего, исправника и городского голову просили быть на похоронах и всех угостили на славу. Протопопа с причтом опасались, чтоб он не послал доноса, но, по совету городничего, Патап Максимыч послал на весь клир два воза рыбы, икры и прочего другого, потому все и обошлось благополучно.