— Это не брат, — глухо сказал доктор. — Это бандит. Враг. И Бобо, и мне, и всем нам.
Доктор повернулся к Икраму, который стоял рядом, потрясённый этой неожиданно свалившейся бедой.
— Он рассказывал тебе о Кариме? — спросил доктор негромко.
— Нет, — ответил Икрам. — Мы должны были поговорить с ним перед собранием. Он сказал, что мне, как секретарю партийной организации, он должен рассказать что-то очень важное и не совсем приятное для него. Он намекнул, что расскажет старым друзьям о неправильном поступке, совершённом сорок лет назад. Я засмеялся тогда, думая, что он шутит, и сказал: «Э, брат, за сорок лет всё забывается». Но он качнул головой: «И через сорок лет приходится подчас платить за малодушие. И платить дорогой ценой…» Так, значит, он не шутил?
— Он хотел рассказать тебе о том, как сорок лет назад спас жизнь человеку, — сказал доктор, стискивая зубы. — Это был его брат, ставший басмачом. А сейчас этот басмач мстит всем нам, Советской власти.
Амир с ужасом и отчаянием слушал слова доктора.
— Я вызвал милицию, — сказал он торопливо. — Здесь уже сам начальник городской милиции.
Начальник милиции уже подходил к ним, широко шагая по посыпанной песком дорожке.
Он сказал:
— Обнаружили след машины. У неё характерная шина с двумя выщербленными местами.
И тут Пулат, который стоял впереди притихших, встревоженных ребят, схватил начальника за руку:
— Я же, наверное, видел эту машину, — говорит он в отчаянии. — Она шла с гор и поравнялась с нами у поворота. Это, наверное, та самая машина, у неё номер замазан. Как же я мог не остановиться! Как же я мог… Я сразу понял: неладно что-то… Но ведь мы ехали к учителю, торопились. — Он замолчал, стиснув побелевшие губы.
Все молчали. Начальник милиции вздохнул:
— Сколько учил вас, дружинников: обращайте внимание на каждую мелочь! Может, конечно, и не та машина. А может быть… — Он помолчал. — Номер весь замазан?
— Нет. Я две цифры разобрал — восемь и два, — говорил Пулат. Лицо его горело. Он чувствовал себя преступником: упустил, прозевал…
Но начальник милиции неожиданно заметил:
— Хорошо, конечно, что ты хоть две цифры запомнил. Искать легче. — Потом он посмотрел вперёд: — А вот и собака. Верный.
От ворот бежала большая серая собака на поводке. Молодой милиционер с трудом удерживал сильного, рвущегося вперёд пса.
— Сюда, Федотов, — сказал начальник милиции, и все двинулись к дыре в стене, через которую Карим и Рыжий Шакал протискивали ослабевшее тело учителя.
У самого края отверстия что-то белело.
— Кусок бинта, — взволнованно сказал доктор. — После падения возле чинары у него ранка была на виске, наверное, о корень ударился. Я сразу повязку наложил и менял её всё время.
Гулям зажмурился. Он так живо представил себе, как учителя с перевязанной головой протаскивали в это узкое отверстие, вокруг которого торчали камни.
Собака стояла у стены. Вожатый дал ей понюхать кусочек бинта. Она втянула в себя воздух, вздрогнула. Потом повернула морду, и её умные коричневые глаза остановились на лице хозяина.
— След! — негромко сказал милиционер. — След, Верный!
Пёс ещё раз понюхал бинт, как-то подобрался весь и медленно пополз в дыру. Вожатый с трудом пролез за ним. А доктор, Икрам, начальник милиции и ребята попрыгали через стену.
Все молча следили, как собака берёт след.
Верный бежал всё быстрее. Вожатый еле поспевал за ним. Собака неслась по колее, которую оставили шины неизвестного автомобиля с порванной в двух местах резиной.
Возле арыка Верный остановился, беспомощно понюхал дорогу и, тихонько взвизгнув, уселся у самой воды, волнуясь, беспомощно поднимая вверх морду.
— Потерял след, — шепнул Гулям Сабиру. — Потерял. Теперь не найдёт.
Но вожатый поднял с земли небольшую толстую палку, швырнул её через арык и, выпустив поводок из рук, скомандовал:
— Апорт!
Собака кинулась через арык, схватила палку, а вожатый в это время сам перебрался через арык, принял от Верного палку, которую он нёс ему в стиснутых зубах, и снова повторил:
— След!
Верный напрягся, вытянулся и опять побежал вперёд. Так они добежали до подножия горы. Верный ещё раз обнюхал дорогу, сел и отрывисто залаял. Было ясно, что тут обрывается след машины. Дальше она не могла идти. Дальше была узкая тропка, по которой вряд ли мог продвигаться даже ишак.
— Надо подниматься в гору, — сказал начальник милиции, — может быть, здесь их логово.