Позади четыре недели мучительного пути, позади первый круг ада. И сразу же начался второй.
В новых местах все было иначе - как в другой стране: царство бесчисленных ручейков и речек, озер и топей, крики неведомых птиц, рев диких зверей, тяжелый, гнетущий запах затопленного леса. Ни клочка твердой земли под ногами.
Нелегко было добраться сюда с побережья, но продвигаться вдоль реки оказалось еще более мучительным. И тогда (впрочем,так же, как и теперь) берега реки Сесар представляли собой дремучие, непролазные леса, перевитые лианами, заваленные буреломом. Это была подлинная сельва, сельва дикая и враждебная.
Но Кесада не сдавался. Да у него и не было другого выхода. Чрезвычайная обстановка требовала чрезвычайных решений. Кесада лично отобрал самых сильных и выносливых солдат. Вооружившись секачами и тяжелыми ножами - мачете, они вышли вперед и начали прорубаться сквозь береговые заросли. Временами Кесада сам присоединялся к мачетерос, вдохновляя их личным примером.
Если раньше людей угнетали жара и жажда, то теперь воды было слишком много. Она пропитывала, казалось, все - землю под ногами и небо над головой. Удушливый влажный воздух разъедал одежду, проникал в легкие. Появились первые больные - они желтели, бредили, их тело сотрясала омерзительная дрожь. Это была тропическая лихорадка, враг беспощадный. И никто не знал, как с этим врагом бороться.
А бурные протоки, кишевшие кайманами! Их приходилось преодолевать вплавь. Иногда наводили временные висячие мосты. За сутки порой проходили всего лишь короткую испанскую лигу.
Генерал Кесада и его войско стоически выдержали трудности. 26 июля 1536 г. они вышли на правый берег Великой реки, к назначенному месту встречи - селению Тамаламеке (правильнее - Тамараме, что значит "пальмовое селение").
Однако радость сменилась вскоре удивлением, затем легким беспокойством и, наконец, сильной тревогой. Бригантин не было. Предпринятые по приказу Кесады розыски ничего утешительного не дали. Река была пустынна. Огромное войско расположилось на берегу, снедаемое муками голода. В довершение всего начались тропические ливни. Сладкие видения богатой добычи таяли как дым. Мрачные и раздраженные солдаты бесцельно бродили по лагерю. К этому времени погибло уже 200 человек. Кесада терялся в догадках. Что это - измена, несчастье, катастрофа?
Только к концу второго месяца томительного ожидания вдали показались долгожданные паруса. Каково же было разочарование Кесады, когда он узнал от вновь прибывших о гибели кораблей. Много удивительного рассказал надменный, с хитроватым прищуром глаз незнакомец Хуан Гальегос - капитан новой флотилии.
Нет, не зря опасались испанцы коварной Магдалены. Эта строптивая река не захотела пропустить непрошеных гостей. Дело обстояло так. Через несколько дней после выхода Кесады из Санта-Марты собрались в путь и моряки. В селении Унхаке, в восьми лигах от устья Магдалены, были завершены последние приготовления. Когда все разместились по кораблям, капитан Диего де Урбина дал знак к отправлению. Поплыли вдоль берега на запад. Море спокойно плескалось у бортов кораблей. Уже показались низкие, полузатопленные, густо заросшие берега устья, как вдруг налетел яростный шторм.
Стремительные желто-бурые воды Магдалены мгновенно рассеяли испанскую эскадру. Река на своем пути с корнем выворачивала гигантские деревья, подмывала берега, с бешеной скоростью выносила далеко в море истерзанные лесины, все сметая на своем пути. И в наши дни крупные речные суда с трудом форсируют устье Магдалены. Быстрое течение крутит их, как соломинки, прижимает к берегу, словно это легкие индейские каноэ. Не мудрено, что четыре столетия назад преодолеть эту дьявольскую горловину было делом куда ,более рискованным.
Шквальный ветер подхватил бригантины, пронес их мимо острова Саламанки, что подобно брошенному поперек течения огромному камню закрывал устье реки, и увлек их далеко на запад. Утлые испанские суденышки быстро потеряли друг друга из виду. Первой затонула фуста, затем еще три корабля. Все драгоценное снаряжение пошло ко дну. Немногим удалось выбраться на берег, да и те угодили прямо под индейские стрелы. Оставшиеся в живых пешком добрались до Картахены, давней соперницы Санта-Марты. Здесь же нашли убежище и команды двух других бригантин, которые пощадил шторм.
Один из потерпевших, капитан Кардосо, с трудом нашел трех человек, которые согласились вместе с ним отправиться в Санта-Марту, чтобы рассказать там о трагическом происшествии. Остальные наотрез отказались возвращаться. Среди них был и главный капитан флотилии Диего де Урбина. Крайне разочарованный неудачным началом экспедиции, он подговорил еще нескольких капитанов и вместе с ними сбежал в Панаму. Пройдя через перешеек, они отправились в Перу искать свое конкистадорское счастье.
Пришлось тяжелобольному Педро де Луго сделать еще одно усилие и направить нарочного в Санто-Доминго за новыми судами. Под командой нового капитана Хуана Гальегоса они отправились вскоре в Картахену, чтобы забрать там остатки экипажа. Испанцы вновь пустились на штурм непокорной Магдалены. С "превеликим трудом", как пишут хронисты, удалось наконец преодолеть сопротивление ее вод и двинуться против течения. Судам предстояло пройти около 150 лиг до встречи с отрядом Хименеса Кесады. Произошла эта встреча в сентябре 1536 г. Минуло пять месяцев с начала похода, а испанцы все еще блуждали в низовьях Магдалены.
Тем не менее Кесада не терял присутствия духа. Хотя и не сулила успеха экспедиция, начавшаяся столь прискорбно, ему удалось договориться с вновь прибывшими о равноправном дележе будущей добычи. Велика же магическая сила клятв и посулов - солдаты и впрямь приободрились. Они верили своему генералу.
Новый член экспедиции Хуан Гальегос, бывалый моряк и опытный конкистадор, прежде доставлял грузы из Санто-Доминго в Санта-Марту. Он быстро смекнул, что ему представляется возможность заняться более счастливым промыслом.
При виде толпы изрядно потрепанных, голодных испанцев делец и коммерсант Гальегос сразу же оценил выгоды своего положения. Его мало тревожили страдания ближних. "У меня быстрая, крепкая бригантина, куда захочу, туда и отправлюсь; в трюмах полно продовольствия, есть и лекарства, немало и одежды, найдется чем торговать, есть и кому продавать",- рассуждал он. И вскоре начался беззастенчивый торг. Продвигаясь вверх по реке, следуя вдоль обоих берегов Магдалены, Гальегос добывал маис у индейцев и вместе с другими товарами сбывал его своим голодавшим товарищам на суше по баснословным ценам. Сохранились документы, со всей очевидностью изобличающие сего "благородного рыцаря", которому безразлично было, с кого драть три шкуры: с индейца или с попавшего -в беду соотечественника.
Разумеется, поведение Гальегоса было не по душе Кесаде, но приходилось закрывать глаза на многое. Уходило драгоценное время, таяли терпение людей, вера в успех предприятия. А надо было идти дальше, на юг, идти во что бы то ни стало.
Наконец оба отряда двинулись вверх по реке. Первое время проводниками служили испанцы, которые осели здесь среди местных индейцев лет за пять до Кесады. Это были солдаты, отставшие от экспедиции немецкого конкистадора Альфингера. Однако вскоре проводники потеряли направление и завели сухопутный отряд в глухие дебри, где он и проплутал целых 12 дней. С большими потерями испанцам удалось вновь выбраться на Магдалену.
Как быть дальше? Правый и левый берега реки - дикие, непроходимые заросли. Проводников не было, так же, впрочем, как и карт. Даже небо над головой выглядело непривычным. Н хотя небосклон усеяли яркие звездные россыпи, эти чужие звезды не были путеводными для людей из северных стран. Однако выбора не оставалось. Совет капитанов принял решение продолжить путь по левому берегу реки.
Хименес Кесада обратился к войску с таким напутствием: "Сеньоры! Если я и испытываю печаль, то причина тому смерть и гибель многих наших товарищей. Но печаль моя не сродни отчаянию, она как бы часть нашего естества. Всем нам ведомо - коли отправляешься в поход за тридевять земель, готовься шагать в ногу со смертью. Таков суровый закон войны... То, что двое наших людей предали нас,- я имею в виду дона Диего де Урбину и дона Диего де Кордову,- меня не беспокоит. Напротив - их поступок мне кажется благом: ведь теперь мы знаем, что это были за рыцари. Если корабль гибнет в бурю, то разве сдается на милость морю его команда? Если стрелок бьет мимо цели - разве отбрасывает он арбалет в сторону?