По условиям договора Вельзеры и Эйхингеры обязались:
1)- завоевать всю Венесуэлу от мыса Ла-Велы до мыса Маркапаны и заселить ее немецкими колонистами, насколько возможно, без ограничений;
2) основать на завоеванных землях колонии и построить крепости для их охраны;
3) снарядить четыре корабля, вооружить 300 солдат и нанять 50 опытных немецких рудокопов для разработки залежей золота, серебра и других металлов.
По разным известиям, императору Карлу V было уплачено за совершение этой сделки от пяти до двенадцати тонн золота. В результате переговоров Вельзеры и Эйхингеры получили неограниченные полномочия. Испанская корона даровала им вечное право верховного суда над жителями покоренных земель, а также право обращать индейцев в рабство. Губернаторов же и королевских наместников в Венесуэлу Вельзеры и Эйхингеры назначали из членов своих семей с ежегодным окладом в 300 тысяч мараведи16, при этом все титулы передавались по наследству. Немецкие торговые дома могли также беспрепятственно ввозить в Индии и вывозить оттуда разные товары без всяких пошлин (соль, например), владели собственным флотом, занимались работорговлей. Испанский королевский двор без особого воодушевления следил за деятельностью всемогущих немцев в Новом Свете, не без основания опасаясь, что земли, предназначенные Испании самим провидением, могут оказаться под немецкой пятой.
Испанский хронист Бартоломе де Лас-Касас в своей "Краткой истории разрушения Западных Индий" отметил это событие примечательным заголовком: "Как исключительно богатая провинция Венесуэла была разграблена и опустошена немцами".
В 1529 г. на ее берегах высадился первый представитель дома Эйхингеров Амбросио Эйхингер или, как называли его испанцы, Альфингер. Сначала он безуспешно пытался наладить ловлю жемчуга на побережье, затем несколько раз обошел озеро Маракайбо, разграбив на своем пути все индейские селения. Добыча, однако, оказалась невелика. Тогда Альфингер пересек северные отроги Восточных Кордильер, вторгся во владения индейцев тайрона и бонда и вышел к низовьям реки Магдалены. Но и в этих местах он добыл так мало золота, что оно никак не могло удовлетворить аппетиты немецких компаний, которые рассчитывали найти здесь по крайней мере свою Мексику. Они посылают нового добровольца попытать счастья в далекой Америке. Им оказался молодой Николас Федерман из Ульма.
В XVI в. Ульм был вторым после Аугсбурга городом в Средней Германии. С конца XVI в. город получил право чеканить свою монету, "ульмское золото" было одним из самых надежных в европейской торговле. Платки и шали из Ульма пользовались заслуженной славой в соседних странах, и ни один испанский путешественник не пускался в дорогу, предварительно не обзаведясь "ольмскими накидками".
В одной из зажиточных ульмских семей между 1505 и 1510 гг. и родился Николас Федерман. Он был современником Кесады и Алонсо де Луго и принадлежал ко второму поколению конкистадоров. Юность свою Федерман провел в Венеции. Подобно другим отпрыскам из состоятельных бюргерских семей он постигал в ней, столице мировой торговли, азы и премудрости торгового дела, изучал географию, навигацию и итальянский язык.
В 1529 г., покинув мирные холмы и долины Швабии, Николас отправился в Новый Свет в качестве торгового агента дома Вельзеров. Напрасно тщеславные потомки Федермана изображали его на портретах в стальных латах, в шлеме, осененном пышными перьями. Нет, юный Федерман из Ульма начинал свой путь в Америке как обычный торговец и солдатом был прескверным. После первой же стычки с индейцами он обратился в позорное бегство, на поле боя остались разбитый щит и поломанная шпага.
В 1530 г. Федерман назначается заместителем губернатора Альфингера, генерал-капитаном и старшим судьей провинции Венесуэлы и, не теряя времени, отправляется в первое свое путешествие в глубь страны. Цель экспедиции найти выход к Южному морю, то есть к берегам Тихого океана, от которых, как считалось, рукой подать и до островов пряностей. Южного моря он не нашел, однако успел оставить память о себе везде, где ни побывал. Так, первым делом он разграбил пять индейских селений в окрестностях города Коро, а 500 индейцев увел с собой в глубь Венесуэлы.
Хронисты спорят, кто из них двоих - "мисеро" (презренный) Амбросио или "мисеро" Николас ввел обычай надевать на индейцев-носильщиков железные ошейники, которые соединялись общей цепью. Если один из носильщиков падал замертво, его не расковывали. Дабы не терять драгоценного времени, голову умершего просто снимали с плеч. Отряд следовал дальше.
Как правило, в каждом селении Федерман забирал все ценное - маис, картофель, плоды, плащи из хлопка. Золото вымогали так: всех индейцев сгоняли в особый загон и выпускали из него за выкуп - по одной золотой поделке за каждого члена семьи. Бартоломе де Лас Касас в самых черных красках рисует портреты немецких конкистадоров: "Альфингер и Федерман прославились... более неразумной и кровожадной жестокостью, чем жестокость самых лютых тигров, бешеных волков или львов. Ослепленные корыстолюбием, они проявили такую алчность, прибегали к таким искусным путям в добыче и грабеже золота и серебра, отбросив при этом весь страх перед богом, королем и весь человеческий стыд, что никто из конкистадоров не может с ними сравниться". В 1530 г. Федерман дошел почти до отрогов Восточных Кордильер, где не раз получал сведения о богатой золотом стране по ту сторону гор. Однако болезни, голод и людские потери заставили его вернуться обратно.
Федерман отбывает в Европу. За короткое время он пишет "Индийскую историю" - путевой дневник и отчет об экспедиции одновременно. В нем он стремился показать, сколь богатые перспективы открываются перед Вельзерами в благословенной богом Венесуэле. И кажется, ему удалось убедить своих хозяев. В 1533 г. он подписывает с домом Вельзеров контракт, "стандартный" контракт, который обеспечивал- все мыслимые гарантии компании и предъявлял Федерману поистине драконовские требования.
Николас Федерман должен был в течение семи лет верой и правдой служить Вельзерам, способствовать любой деятельности, имеющей целью "благосостояние и благоприобретение" последних, вести "все торговые дела, переговоры и операции".
В течение долгих семи лет он не имел права отказаться от службы, а вот Вельзеры могли прогнать его в любой момент, даже "если бы на это не было никакой причины". В таком случае Федерману запрещалось впредь заниматься каким-либо торговым делом.
Ему надлежало выполнять любые - письменные и устные приказы хозяев, представлять отчеты в любое время, когда от него это потребуют, воздерживаться от азартных игр, в которых он мог бы потерять деньги, и сторониться общества "дурных женщин". После смерти Федермана его наследники должны были принять окончательный расчет, представленный компанией, без права требовать каких-либо объяснений.
Поистине красноречивый документ, поистине кабальный, откровенно хищнический договор! Семейство Вельзеров выжимало все соки из тех, кто нанимался к ним на службу. В этом скоро убедился не один только Федерман. Расчет, граничащий с грабежом, цинизм, переходящий в жестокость, посулы райской жизни, которые обернулись предательством,- все это испытали на себе не только индейцы, но и соотечественники Вельзеров - немецкие рудокопы.
Большая часть рудокопов была законтрактована Вельзерами в Силезии. Открытие залежей серебра в Силезии в конце XV в. вызвало прилив туда крестьян и ремесленников, но скоро рабочих рук стало слишком много. Вельзеры воспользовались безработицей и нищетой силезских горняков. Первый договор был подписан в июле 1528 г. 14 рудокопов обязались выехать в Санто-Доминго на "свой счет и риск" по морю или по суше. Им не обещали ни твердого заработка, ни иных гарантий, лишь выдали небольшую сумму на проезд до пункта назначения. Чуть позже к первой партии присоединились и другие добровольцы.
Продав свое имущество, люди отправились в далекий путь. Сначала они плыли по Эльбе до Гамбурга, затем добрались морем до Амстердама и к концу 1528 г. оказались в Севилье.
На севильских улицах только и было что разговору о богатствах заморских земель. Уповая на лучезарное будущее, рудокопы подписали дополнительное соглашение. Вельзеры гарантировали им питание в течение первых трех месяцев жизни в Америке, обещано было и твердое жалованье. С рудокопов взяли слово не работать ни на себя, ни на третьих лиц, а также не сообщать посторонним каких-либо сведений об Индиях без разрешения на то компании. "Если же через год кто-нибудь из рудокопов заболеет из-за климата или условий жизни,- елейно вещал текст соглашения,- тот будет немедленно за счет торгового дома перевезен в Европу".