евозможными удовольствиями. И тут, лагерные авторитеты, которые прежде для большинства были разве книжными героями, пусть и не без доли романтического ореола, теперь с легкой руки блатных лириков, получили в среде молодежи горячую поддержку. Каким богам молиться, когда старые низложены? Более того, все, что делали мы, наши отцы и деды – мыльный пузырь. Как не заметить обмана еще не выжившим из ума? А вы, молодые пацаны, что? Хотите остаться также, как и ваши деды, с голым задом? Будете смотреть со стороны на иномарки, красивые шмотки и чужой карнавал жизни? Неохота? Тогда послушайте, что вам скажут старшие братья, настоящие мужчины, те, кто во все времена плевали на лицемерную мораль власть имущих и неимущих, впрочем, тоже. Люди, для которых воровать и резать – норма жизни, теперь – герои нашего времени. Как девятым валом накрыло страну волной преступности. Но она и это перенесет. Великая степь издавна привыкла к насилию. Но горько то, что за отпетыми уголовниками потянулось многотысячное молодое пополнение. И среди нового поколения преступников те, кто не встал бы на воровской путь выпади их юные годы на 70 е или 80 е годы. Страна становилась под знамена преступности в массовом порядке. Подлинно народная культура и уголовные прихваты слились воедино. И как не странно может показаться кому-то, новое положение дел не пошло на пользу учителям – авторитетным ворам в законе. Ворам и бандитам становилось тесно. Молодым уже не хотелось считаться со старыми. Жестокость и жадность не имеют закона и особенно отъявленные молодые нигилисты давили стариков. Уголовному закону шел на смену беспредел. Единственно реально действующий девиз гласил: возьми себе силой и хитростью, то чего ты достоин. Наверное, подобное в разное время имело место в разных уголках земли, но гены Великой степи придали этому бедламу неповторимый русский шарм. Необузданность кровопролития, отчаяние, грубость, презрение ко всему кроме силы и денег – штрихи дополняющие картину. В таких же красках видел Петр, в своем воображении, революцию. Тоже зверство и хамство. Как и тогда кричат: грабь награбленное!, что однако, не имеет никакой разницы с просто, грабь! Не по душе Петру были дикость и варварство, но их присутствие в России, он полагал, обуславливалось наличием странных индивидуумов, поддерживающих их. Откуда и почему они берутся в устрашающем количестве, он себе объяснить не мог. Одним из таких индивидуумов увиделся ему Саша. Он еще не был знаком с ним, но эстетика братвы, живым олицетворением которой тот являлся, бросалась в глаза. Как же неприятно оказался, удивлен Петр, когда им выдали ключи от одного номера. В первые часы общения с широкоплечим соседом Петр не мог избавиться от настороженного отношения к нему. Однако не успело пробежать и пары дней, как они успели стать добрыми приятелями. Их беседы с удивительной легкостью приобрели искренний задушевный оттенок. Петр обнаружил в новом знакомом простого открытого парня, жадного до впечатлений и всего нового. Его прикид скорей был просто данью нелепой моде. Они вместе таскались по стамбульским кабакам, смеялись и вели сердечные разговоры. Петр узнал некоторые подробности из Сашиной личной жизни. А именно то, что тот бывший курсант-десантник, исключенный из училища за аморалку, женат на некой симпатяге Марине, уже 1,5 года челночит, и палец в рот ему лучше не класть. Уйти из училища, как объяснил сам Саша, было его собственной инициативой, но сделать это иначе чем через суд чести не представлялось возможным. Ему никогда не улыбалась перспектива быть воякой, но мать и прочие родственники внушили сыну, что он обязан следовать по стопам отца, который сгинул в Афгане. Семья его всегда жила более чем скромно, а после гибели отца в 87 и вовсе скатилась в нищету. Но вскоре Саша поступил в Рязанское Десантное, и лихо, с наскока в духе голубых беретов, смог отхватить себе богатую невесту. Впрочем, вполне возможно, он даже влюбился в нее. Уяснить себе последнее, Петру было не легко, поскольку Саша предпочитал отзываться о Марине с деланным безразличием. Зато Саша с явным удовольствием вещал о нежданно-негаданно посыпавшихся на него благах: отдельной квартире, связях в торговой сети и т.д. Маринин папаша, как выяснилось, – директор одного из крупных универмагов. После столь успешной свадьбы, Саша тут же учинил серию дебошей в училище, что можно с легкостью представить, зная его развязную натуру. После этого события он был торжественно изгнан из этого учреждения, и полетел в новоиспеченное теплое гнездышко к молодой жене. В городе дебошир принялся без проволочки и беззастенчиво использовать папашины связи и подарки для создания собственной коммерческой деятельности и с первыми ласточками полетел «бомбить» Турцию.