Какой-то прохожий наткнулся на меня в темноте, от неожиданности отпрянул в сторону и ускорил шаг. Отойдя на приличное расстояние, он раза два обернулся. Я следил за ним до тех пор, пока его силуэт не растаял в темноте. Немного погодя из-за крыши выплыла луна. Она залила своим светом весь сад и мою одинокую фигуру… Я почувствовал себя голым, будто вдруг вся моя одежда соскользнула к ногам. Теперь меня легко заметить.
Сигналя, мимо пронесся еще один троллейбус; его круглые фары выбрасывали пучки голубоватого света. Пассажиры, цеплявшиеся за подвесные ремни, походили на вяленых рыбешек, подвешенных за жабры. Я все же заприметил одну мавританочку, поправлявшую чадру. Красивая девушка… беленькая такая…
Однако стоит ли проникать в дом? Можно ведь подождать, притаившись на балконе, и схватить того, кто откроет дверь!
Альмаро раскрывает створки двери, и я внезапно вырастаю перед ним!..
Придется изо всех сил ударить его, уложить на месте одним ударом, а потом бежать тем же путем. Я не двигался, но дрожь от этого почудившегося мне яростного движения пробежала по мускулам; волна дикого неистовства охватила меня. Смакуя, я представил себе эту сцену: удивленное лицо Альмаро, его вскинутые брови… Я бью его дубинкой прямо в лоб, опрокидываю на пол. И, конечно же, кидаюсь на него. Нужно оставить ему о себе долгую память… Я все так же неподвижно стоял у стены и чувствовал, что какая-то часть моей души так ожесточилась, что никогда уж больше не смягчится. Потом я машинально повернулся и увидел, как город сверкает множеством огней, свет которых пробивается сквозь листву деревьев. И мне показалось, что с той самой минуты, когда я снова пришел к дому Альмаро, я уже не был одинок в своем городе. Мне показалось, что теперь, когда я осознал свое решение, я могу бродить по улицам Алжира, как по своему собственному владению, где и люди и вещи мне подвластны.
— Я еще вернусь…
Я знал: в этой решимости заложена беспощадная угроза. Но сейчас было бы неосторожно околачиваться у самой виллы. Если здесь на меня наткнется какой-нибудь полицейский, то непременно начнет допрашивать, потому что мое пребывание в этом пустынном месте явно подозрительно. Итак, нужно уходить. Но этот дом, казалось, притягивал меня к себе. Я словно окаменел. Ночь пахла гвоздиками. Такая же ночь, что и вчера: те же тени, тот же сладковатый запах… На мгновенье мне представилось, как моя собственная жалкая тень движется по саду неровным шагом, и сердце мое дрогнуло. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы уйти.
В это мгновенье из-за поворота, коротко просигналив, вынырнула машина. Большая черная машина. Она остановилась у виллы, и у меня хватило мужества не сбежать. Я прижался к стене, скрытой в этом месте густой тенью от свисавших вьюнков.
Мотор заглох, и мне вдруг показалось, что я один в пустыне, а кругом медленно разрастается бескрайная ночь.
Из машины вышли двое.
Один из них наклонился к шоферу — это был Альмаро. Я задержал дыхание и услышал несколько коротких слов. Машина тронулась. Меня не заметили, но тем не менее я ощущал огромную тяжесть, навалившуюся на меня.
Альмаро увидел меня только тогда, когда толкнул ногой калитку. Я весь напружинился, готовый тут же схватиться с ним. В кармане я раскрыл нож и теперь держал его лезвием вверх, чтобы скорее выхватить. Если Альмаро двинется ко мне, я выжду и пырну его ножом в живот!
Но он не двигался. Свет падал на него со спины, лицо было в тени. Эта черная маска, выражения которой я не мог различить, волновала меня как раз больше всего. Человек, сопровождавший Альмаро, остановился посреди аллеи. Он тоже ждал. Теперь сердце мое билось быстро и четко, я часто дышал. Все мускулы повиновались мне.
Между мной и удивленным человеком за решетчатой калиткой протянулась невидимая нить, которую я никак не мог разорвать. Я чего-то ждал, чего — сам не знаю. Я ждал и знал, что на этот раз ненависть утроит мои силы, если он бросится на меня. Я был уверен, что ударю его, ударю с бешенством, беспощадно и ничто не остановит меня! Но Альмаро не двигался. И я подумал: он тоже ждет, что я сделаю какое-нибудь угрожающее движение. У него, наверно, есть револьвер. И он выстрелит не раздумывая. Меня душила ярость — я задыхался. Я готов был ринуться вперед, наброситься на него. Выстрелит или нет? В его неподвижности было что-то зловещее. Он казался совсем маленьким. Ну да, он пригнулся, черт его побери! Конечно, он узнал меня и был начеку! Я не мог больше сдерживаться и выкрикнул по-арабски: