— Милый… — нежно шепнула она.
Руки мои скользнули вниз. Но возбуждение не улеглось.
Моника потрепала меня по щеке и встала. Она казалась очень веселой. Напевая, она принялась убирать со столика.
Голова у меня горела.
Когда же Моника спрятала письмо Андре? И как только она не презирает этого глупца? И что все это значит?..
— Придешь в полдень в ресторан? — спросила она, раздвигая жалюзи.
Солнце ворвалось в комнату, прыгнуло на кровать, рассыпалось победными всплесками в зеркале.
— Не смогу.
Меня охватило бешеное желание еще раз ощутить близость Моники, прежде чем уйти.
Я встал и обнял ее. В ее серых глазах вокруг зрачков зажглись золотистые искорки. Руки мои шарили у нее по спине, отыскивая пуговицы. Моника смеялась.
— Придешь сегодня вечером?..
Я прижал ее к себе, и она откинулась назад, чтобы увидеть мои глаза.
Я ответил:
— Ну конечно.
У нее вырвался легкий торжествующий возглас…
Улица… Улицы Алжира, такие зловещие и пустынные в это воскресное утро… Мне не хотелось ждать у Моники. Прежняя тревога опять душила меня: поверила ли мадам Альмаро в историю с моим отъездом или сразу же предупредила полицию? В голове — неотвязная мысль: «Как бы меня не схватили до „этого“!» Нужно убить еще два часа. Я охотно побродил бы по городу, чтобы дать разрядку нервам, но уличная тишина действовала на меня угнетающе. Редкие прохожие, попадавшиеся навстречу, казались мне подозрительными. Нет, такая прогулка не для меня. Я решил пойти к Сориа. К тому же, мне хотелось с кем-нибудь поговорить. Только не с Моникой. С кем угодно, только не с Моникой. Я не смог бы остаться с ней, не признавшись во всем!
Дверь мне открыла мать Сориа. Эта старая дама растерялась, увидев меня в такой ранний час. Я извинился, отговорившись тем, что мне надо кое-что срочно узнать у ее сына. Она попросила подождать и провела меня в маленькую гостиную, убранную в марокканском стиле. На столе кедрового дерева, инкрустированного перламутром, лежала миниатюра Мохаммеда Рахима. Теперь я чувствовал себя легко и спокойно, будто только что избежал нависшей надо мной опасности. Из коридора послышался бой старинных часов. Они были видны из моего кресла. Эмалевый циферблат и длинный ящик, вырисовывавшиеся в полумраке, наводили на мысль о призраке. Стрелки показывали половину девятого. Странно. Я бы сказал, что сейчас больше. Через час нужно уходить. Где-то вдали зазвонили колокола. Вернулась мать Сориа и, улыбаясь, попросила меня подождать еще немного, пока ее сын оденется. Высившиеся над ее головой часы, казалось, в упор смотрят на меня с недоброжелательной иронией. Я подумал, что становлюсь слишком нервным, а это плохой признак. Оставшись наедине с собой, я рассматривал миниатюру, но часы, стоявшие позади, все время как-то стесняли меня. Я понял, что чувство покоя, охватившее меня, как только я переступил порог этого дома, мало-помалу начинает улетучиваться. Лучше бы подождать под соснами Форта императора! Страшно хотелось уйти. Но Сориа уже вошел в комнату, протянул мне руку.
— Какая приятная неожиданность!
— Я побеспокоил вас?
— Пустяки! Рад вас видеть!
Добрых десять минут мы обменивались такими банальностями. Сориа был в халате синего цвета с крупными красными горошинами, величиной с чечевичные зерна.
— Я узнал, что вы уезжали.
— Да?
— Через мадемуазель Монику.
Как обычно, вид его обезображенного лица вызвал у меня в первые минуты непреодолимое отвращение.
Я сказал:
— Я вернулся вчера вечером. И сразу же узнал об этом деле в Ага…
Он скрестил руки. Я внимательно следил за малейшими проявлениями его чувств. Между отворотами халата видна была его белая грудь. Шрамы от ожогов кончались у основания шеи.
— Мы боимся, мой дядюшка и я, не погиб ли вместе с другими один из наших родственников. Он должен был отплыть как раз в тот день. У кого бы можно было разузнать об этом, как вы думаете?
Верил ли он мне? Его страшные зрачки застыли в глубине щелок! Я отвел взгляд. (Часы в коридоре напоминали отполированный глянцевитый череп на длинном черном туловище… В номере гостиницы Альмаро готовится к отъезду. Еще полчаса, и он сядет в машину.)
— Вы завтракали, мсье Лахдар?
Я вздрогнул.
— Да, конечно.
— В самом деле завтракали?
Сейчас, больше чем когда-либо, глаза его походили на беспокойных зверьков, следивших за мной из своих нор.
— У меня есть список погибших, мсье Лахдар. Пойду поищу его. Но, может, вы все-таки выпьете чашечку кофе?