Дверцы фургона распахнулись, и ее обдало потоком холодного воздуха.
— Капитан говорит, — сказал, весело скалясь, паренек с копной волос, — если вы любите фейерверки, так вылезайте. Есть на что посмотреть.
Вслед за пареньком она спустилась из фургона, протирая глаза. Фургон стоял у канавы, за ней тянулось поле, через которое, судя по всему, текла река, но вблизи все тонуло в черной мгле. Кроме нескольких строений у излучины дороги — скорее всего, ферма, — Шейла ничего не различала. Зато вдали небо полыхало оранжевым заревом, словно солнце, вместо того чтобы уже несколько часов как уйти за горизонт, перепутав время суток, вставало на севере, где взметались вверх языки пламени и чернели столбы дыма. Ник стоял у кабины рядом с шофером, и оба глядели в небо. Из приемника, установленного в кабине над приборным щитком, вещал приглушенный голос.
— Что это? Что случилось? — спросила Шейла.
Шофер, человек средних лет с изрезанным морщинами лицом, повернулся к ней, улыбаясь:
— Арма[31] горит, в центре, лучшая часть города. Но с собором ничего не сделается. Святой Патрик[32] стоит и будет стоять, даже если вся округа выгорит дотла.
Паренек приложил ухо к приемнику и, выпрямившись, тронул Ника за рукав.
— В Оме уже взорвалось, — доложил он. — Через три минуты сообщат из Страбана. Через пять — из Эннискиллена.
— Что и требуется, — отозвался Ник. — Поехали.
Подсадив Шейлу, он помог ей взобраться в фургон и сам поднялся следом. Фургон тронулся, развернулся кругом на сто восемьдесят градусов и покатил по дороге туда, откуда приехал.
— Как же я не поняла! — воскликнула Шейла. — Как могла не догадаться! Вы заморочили мне голову этим могильником в лесу и вообще напустили густого туману.
— Никакого туману. Я на самом деле увлекаюсь раскопками. Но и пиротехникой тоже.
Он протянул ей флягу, но она замотала головой.
— Вы — убийца. На вашей совести — беспомощные люди, которые сейчас заживо горят в своих постелях, и дети — возможно, сотни погибших детей.
— Погибших? Да они все сейчас высыпали на улицу, аплодируя. Вы больше слушайте Мёрфи. Он и не такого наскажет — вечно фантазирует. В Арме этот взрыв и не почувствовали: загорелся какой-нибудь пакгауз, хорошо, если два.
— А в других городах, которые назвал ваш подручный?
— Ну, пустили небольшой фейерверк. В основном для эффекта.
Теперь ей все стало ясно: в памяти всплыл последний разговор с отцом. Он, несомненно, давно уже обо всем догадался. Долг выше дружбы. Верность отечеству прежде всего. Неудивительно, что он и Ник перестали поздравлять друг друга на рождество.
Ник достал с полки яблоко.
— Так, — сказал он, впиваясь в него зубами, — значит, многообещающая актриса…
— Многообещающая — расхожий газетный штамп.
— Ну-ну, не скромничайте. Вы далеко пойдете. Сумели разыграть меня не хуже, чем я вас. Впрочем, я еще не знаю, поверил ли я в этого вашего приятеля, у которого куча друзей на флоте. Как его зовут?
— Никак. Хоть убейте, не скажу.
Счастье, что она назвалась Дженнифер Блэр. В качестве Шейлы Манни она ничего бы из него не выудила.
— Ладно уж, живите, — сказал он. — Теперь это не имеет значения. Дела давнишнего прошлого.
— Значит, вам известно, что стоит за этими датами.
— Известно, что стоит. Правда, тогда мы были еще любителями. 5 июня 1951 года — налет на Эбрингтонские казармы в Дерри.[33] Очень удачная операция. 25 июня 1953-го — на офицерский учебный батальон Фелстед-скул в Эссексе.[34] Задали им перцу. 12 июня 1954 года — Гофские казармы в Арме. Результат невелик, но для поднятия духа сгодилось. 17 октября 1954 года — казармы в Оме. Несколько ребят перешли тогда к нам. 24 апреля 1955 года — Эглинтонская военно-морская база в Дерри. Н-да… тут я, пожалуй, помолчу. 13 августа 1955 года — склад военных боеприпасов в Арборфилде, в графстве Беркшир. Началось вполне сносно, а кончилось чуть ли не разгромом. Пришлось потом заняться кой-какими домашними делами.
В одной из опер Пуччини есть ария «О, милый мой отец!».[35] Слушая ее, Шейла всегда плакала. Но все равно, подумала она, где бы ты ни был сейчас в ином своем бытии, прости меня за то, что я сделала и, возможно, еще раз сделаю сегодня ночью. Ведь таким образом я выполняю твое желание, хотя, боюсь, ты не одобрил бы способ, каким я его выполняю. Но ты жил высокими идеалами, а у меня нет никаких. Все, что было в те дни, не моя беда. Моя беда куда проще, куда глубже: я по уши, по самую маковку врезалась в твоего бывшего друга!
33
35