— Ты действительно собираешься это есть? — спросила Бриджет, глядя на тарелку.
— Определенно, — заявил я. — Это дерьмо – самая лучшая пища для души в мире, верно, Мишель?
— Лучше, чем курица с лепешкой, — согласилась она. — Вообще-то, единственное, что могло бы сделать их лучше - положить кусок курицы посередине и полить все соусом.
— Мы обязательно должны это попробовать! — сказал Патрик. — Я посмотрю, смогут ли сделать это на кухне.
Патрик исчез, а Мишель рассмеялась. Бриджет покачала головой и закатила глаза. Я взял вилку и отломил кусочек вафли, который сочился желе. Взяв его пальцами, я повернулся к Бриджет и поднес к ее рту.
— Ты хотела попробовать, — напомнил я ей.
— Честно говоря, не хотела! — она отвернулась и вытерла губы.
Я провел пальцем вверх сбоку по ее шее.
— Если не попробуешь, то будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
— Ничего страшного.
— Ну же, — настаивал я. — Если ты всю ночь отсасываешь члены у мужиков, то определенно сможешь попробовать и это.
Она взглянула на меня, и стало понятно – то, что я сказал, было довольно отстойно, и, в конечном итоге, я отвел от нее глаза.
— Просто попробуй.
Все еще уставившись на меня прищуренными глазами, она открыла рот и откусила маленький кусочек. Как только ее зубки вонзились в только что приготовленную вафлю, сочащуюся арахисовым маслом и клубничным желе, я понял, что она поймалась на крючок и совершенно забыла, о чем я говорил.
— Это невероятно! — воскликнула она.
— Потрясающе, правда? Пища богов, твою мать.
— Я никогда не ела ничего подобного, — сказала Бриджет. — Это изумительно.
Оставшееся мы разделили на двоих - я кормил ее кусочками, не забывая и о себе. Когда с вафлями было покончено, Бриджет извинилась и ушла, чтобы смыть с лица липкое желе, которым я испачкал ее, промахнувшись мимо рта.
— Какого черта, Эван? — Мишель с одним «л» подошла ко мне и стала напротив с другой стороны бара.
Она прожигала меня одним из тех взглядов, которые, несмотря на все мои навыки наблюдения, я никогда не понимал. Это был взгляд, который я видел только у женщин, и, хотя он, казалось, совпадал с теми взглядами, что они посылали любым мужикам, я никак не мог понять, что он на самом деле должен означать. Тем не менее, это всегда заканчивалось тем, что у мужа или парня возникали неприятности. И часто, в итоге, он оставался один.
— Что? — спросил я.
Мишель наклонилась над барной стойкой на локтях и посмотрела на меня.
— Она проститутка, — сказала она.
— И что с того?
— Какого черта?
— Я всегда трахаюсь с проститутками.
Она закатила глаза.
— Ты всегда одеваешь их так, как будто они проводят полжизни в «Саксе» ради вечера в городе?
Я уставился на нее.
— При чем тут это? — я откинулся на стул и скрестил на груди руки. — Если я плачу за нее, какая на хрен разница, что я с ней делаю?
— Ты такой мужик, — она вскинула руки вверх и двинулась прочь.
— Ну, да! — отозвался я. — Хочешь заценить мой член?
Она быстро кинула взгляд на Патрика, своего управляющего, чтобы убедиться, что он не смотрел в ее сторону, показала мне средний палец, а затем ушла в дальний конец бара, чтобы кого-то обслужить. Бриджет вернулась, и у меня не было возможности спросить Мишель, о чем это она.
Мы с Бриджет провели еще пару часов в «676», просто разговаривая и общаясь. В какой-то момент мы пересели на более удобные стулья возле окна с видом на Мичиган-авеню. Я обнял Бриджет за плечи, и мы наблюдали за движением машин на дороге. Когда очарование открывающимся видом, казалось, угасло, я взял ее за руку и повел вниз на парковку.
Пока мы ехали обратно ко мне, Бриджет вела себя тихо и продолжила молчать, когда мы припарковали машину, поднялись в квартиру, а затем вывели О́дина на прогулку по парку. Хотя технически, поздно ночью он закрывался, но мы все же пробрались к площадке для выгула собак, где я мог позволить себе спустить О́дина с поводка, чтобы он немного побегал.
Я прислонился к забору в конце парка и попытался игнорировать звуковые сигналы, доносящиеся из гаража позади меня. С самого первого дня, когда в гараж кто-то въезжал и дверь гаража поднималась, срабатывал электронный предупреждающий сигнал, который сводил меня с ума. Когда дверь балкона была открыта, я мог слышать его из гостиной.
Я сверлил взглядом большую металлическую дверь, как вдруг с озера поднялся ветер и понес мусор по улице. Бриджет поежилась и плотнее укутала шалью плечи. Потянувшись к ней, я обнял ее за талию и притянул спиной к своей груди. Губы нашли ее шею, и мне тут же вспомнилось ощущение ее тугой попки, сжимающей мой ствол. Рука двинулась от бедра к животу и выше, а затем обхватила ее грудь.
О́дин метался от одного куста к другому, поливая и удобряя каждый, к которому подбегал.
— Хорошо провела время? — прошептал я ей на ушко.
Бриджет быстро кивнула.
Мой язык касался ее кожи.
— Ты сегодня так хорошо выглядишь, — сказал я ей. — Я думал, что мне придется убить кого-нибудь из парней в баре, которые глазели на тебя.
Она застыла и сделала шаг прочь от меня. Ее руки отталкивали мои руки, пока я не отпустил ее, и она не отошла достаточно, чтобы оказаться вне моей досягаемости.
— Что ты делаешь, Эван? — Бриджет повернулась и посмотрела на меня, слезы текли по ее лицу. — Что это за хуйня, а? Что случилось со всей этой «мы просто трахаемся» чушью? Так в этом все дело?
Она сорвала браслет с запястья и потрясла им передо мной.
— Ты хотел трахнуть меня за это?
Я отошел на полшага назад, и почувствовал, будто мои внутренности начали скользить вниз к ногам, оставляя верхнюю половину меня пустой и холодной.
— Просто... я подумал, раз ты... — я остановился и потряс головой, чтобы ее прочистить. — Ты позаботилась обо мне, когда я болел – мне захотелось тебя отблагодарить.
— Отблагодарить меня? — усмехнулась она. — Зачем ты вообще послал того парня поехать и привезти меня? С чего ты решил, что я приду и позабочусь о тебе, Эван?
Еще полшага назад, и я ударился спиной о забор. Напряжение, которое немедленно растеклось по моему телу, было знакомо и пугало. Бриджет стояла слишком близко ко мне, чтобы быстро обойти ее, и я не мог развернуться и перепрыгнуть через забор, не ударив ее при этом.
Я посмотрел вдаль на горизонт, чтобы попытаться освободить голову от скрытых в ней чувств, но ночное небо покрывали облака, и невозможно было увидеть ни кусочка открытого пространства. Вокруг нас были только многоэтажки.
Ощущение, что я в ловушке, усиливалось, и затем эта гребаная дверь гаража снова начала сигналить.
— Что, черт возьми, с тобой? — зарычал я на нее. — Ты сказала, что хорошо провела время!
— Я хорошо провела время! — выкрикнула она мне в ответ. — Разве ты не видишь? В этом и есть проблема!
Моя челюсть, наверное, упала, пока я пытался уяснить, о чем, черт возьми, она говорила. Хотя обычно я довольно понятлив, когда речь заходила о чтении языка тела людей, но сочетание клаустрофобии и внезапного изменения в поведении Бриджет полностью застало меня врасплох.
Мне не понравилось это чувство.
Нисколько.
— Черт побери, твоя язвительность лишена всякого смысла! — огрызнулся я.
О́дин внезапно оказался рядом с мной, уткнувшись носом в мою руку. Я отпихнул его и нацелил палец на Бриджет.
— Я сказал тебе, что это такое, — ощерился я, — и ты прекрасно знаешь, кто я. Я даю тебе деньги, а ты позволяешь мне использовать твое тело для всего, что я ни захочу. Вот что это такое, и как это работает.
— Какая же ты сволочь, — отрезала она. — Кто посылает за своей любимой шлюхой, когда у них болит живот?
Независимо от ее мнения, я отказывался отступать. На самом деле, зная, какова ее точка зрения, я должен был пойти гораздо дальше.
— А какая шлюха западает на своего клиента-киллера? Не приходило в голову, что единственный способ с этим справиться – пустить тебе в голову пулю?