Когда я открыл глаза, мусульманка смотрела прямо на меня. Мое и без того напряженное тело скрутило, рука поползла вниз к сиденью – ближе к оружию. В пистолете было семь патронов и у меня еще две обоймы. Мой разум легко подсчитал, сколько людей я мог бы положить с имеющимся у меня арсеналом. Я мог бы легко построить из тел барьер вокруг себя.
Как на это посмотрела бы женщина, которая пялилась на меня? Попыталась бы она напасть на меня? Или бросилась бы закрыть собой мужа, а, может, он стал бы перед ней?
Без разницы. Они оба бы умерли. Парень в этой дурацкой камуфляжной куртке и множество рассеянных подростков засунутыми в уши наушниками и с их электронными устройствами, в которые они уткнули свои лица. Они понятия не имели, что происходило вокруг них, и пришло время, чтобы кто-то разбудил их всех.
Я не смог никого спасти в моем подразделении – не смог защитить. И сейчас я ничего не мог сделать – ни спасти никого, ни защитить. Их смерти были бы бессмысленны и абсурдны – все до единой.
Все они уже мертвы.
Мои пальцы потянулись за спину и прикоснулись к теплой рукоятке Беретты. Это было так приятно. Я переместил оружие из-за спины вперед, хотя все еще прятал его под курткой.
У меня перед глазами все еще плыло, но внутри не было никакой борьбы. Даже когда я попытался раздумать о том дерьме, о котором сожалел бы, то не смог бы многого надумать. Я бы хотел на обед пиццу вместо чертова хот-дога, который я схватил из тележки. Я бы хотел посмотреть новый фильм «Бросок кобры» который должен выйти в ближайшее время – трейлеры выглядели здорово, и мне нравился этот фильм.
Я медленно поднял голову и открыл глаза.
И правда, не было никакой причины для задержки.
— Все решено.
Вот как это должно закончиться.
Я огляделся по сторонам, начиная с мусульманской пары. Мои глаза прошлись по подросткам, по парню в камуфляже, по женщине с сумкой Мэйсис и по парню, держащему маленькую девочку.
Глаза ее оставили отца и сосредоточились на мне, и наши взгляды зацепились друг за друга. Ворсинки ее розовой шапки зашевелились от ветра, ворвавшегося в автобус через двери, которые открылись и закрылись на следующей остановке. Мое сердце стало биться в груди громче, и я почувствовал, как кровь потекла по моим венам быстрее. Я не знал, как долго мы просто смотрели друг на друга. Только понял, что она будет сопутствующим ущербом в моем придуманном наспех плане.
Двери автобуса открылись, и ворсистая шапка снова растрепалась под прохладным ветерком. Я встал с сиденья, запихнул пистолет за пояс моих штанов, и свалил на хрен из автобуса.
Я был далеко от своей остановки – в северной части на Мичиган-авеню возле обсерватории Джона Хэнкока. Я перешел улицу, но не решился сесть в другой автобус – это показалось мне рискованным. Мои ноги несли меня мимо насосной станции с водонапорной башней и магазина спортивной одежды «Коламбия». Я прошел мимо магазинчика Tiffany & Co и попытался не вспоминать о моем свидании с Бриджет.
Запах томатного соуса и сыра завлек меня в соседнюю пиццерию, где я заказал сырную пиццу с дополнительным соусом, съел половину, а потом откинулся назад и задался вопросом, не взбунтуется ли от этой пищи мой желудок.
Я вернулся домой и свалился на пол, О́дин подошел ко мне и заскулил. Он обнюхал мои руки, и я клянусь, он понял, что я натворил.
— Я не должен был этого делать. Я даже не знаю, почему это сделал.
Мое горло сжалось, заглушая слова.
— Если бы я пошел поссать в другое место, тогда смог бы увидеть, как они подошли. Если бы я мог, я бы вытащил их всех оттуда – там было где укрыться.
Головокружение не давало мне подняться, и пришлось постараться, чтобы встать на ноги. Может быть, у меня обезвоживание – горло было, естественно, сухим. Вылакав бутылку воды, я решил вывести О́дина на прогулку. Он завилял хвостом, глядя на меня, и я почувствовал себя полным кретином, потому что даже не подумал о том, что станет с ним, если меня не будет. Я погладил его лохматую голову и прикрепил поводок к ошейнику.
Погода была идеально подходящей для его шерсти, и он казался сильно взволнованным, когда я не последовал к парку, а отправился вниз по Вакер-Драйв к Военно-морскому Пирсу. Идти было довольно далеко, но О́дин любил прогуливаться около озера.
Он направился к группе чаек, и я побежал с ним, чтобы он мог погоняться за птицами. Мои ноги стучали по земле, в то время как голова переполнялась воспоминаниями.
Сильный артиллерийский огонь и взрыв. В этот момент я едва могу поднять голову, но очень хочется знать, что происходит снаружи. Что-то серьезное. Что-то очень громкое.
Я могу только надеяться, что все, наконец, закончится для меня.
Крик, стук бегущих ног, и на это накладывается шум вертолета, находящегося слишком близко к земле.
Больше взрывов, больше криков – на этот раз на английском, но я предполагаю, что это не более чем сон – очередная галлюцинация.
Я даже не могу сделать вид, что у меня еще остается надежда.
Устав от бега, мы вернулись в квартиру. Я покормил О́дина и сел за компьютер, чтобы проверить электронную почту.
Может быть, если бы я просто продолжил заниматься обыденными делами, мне бы удалось из этого выбраться.
— Ты убил ее. Она, блядь, доверяла тебе – зависела от тебя.
Заткнись.
В электронной почте все было как всегда.
Какой-то адвокат из Великобритании был уверен, что я был давно потерянным родственником какого-то ирландского барона и хотел бы отправить мне много денег.
Художественный институт объявлял бесплатный вход для жителей Чикаго на выставку Пикассо в понедельник.
Место, где я только что обедал хочет, чтобы я сэкономил десять баксов при следующем моем визите.
Ничего интересного, поэтому я закрыл компьютер и сел на диван, переключая каналы. Это, конечно же, не сработало. Я даже пробовал посмотреть платный порно-канал, но и это никак на меня не подействовало. Моя голова просто раскалывалась.
— Было бы лучше с проституткой; с ними намного лучше.
Заткнись.
Мне нужно было хоть что-нибудь сделать, чтобы очистить голову, поэтому я схватил поводок О́дина и вывел его обратно, направившись на собачью площадку.
Солнце уже начало исчезать за домами, но было еще достаточно дневного света и вокруг разгуливало много людей. Дети на детской площадке были очень громкими, но все, казалось, отлично проводили время. Проклятая гаражная дверь запела, сообщая всем вокруг, что вот-вот должна выехать машина, и я напрягся от ее громкого рева. Встряхнув головой, чтобы выбросить из нее все мысли, я сел на скамейку и позволил О́дину делать свои дела.
Моя голова все еще пульсировала от боли, и я потер пальцами виски. Когда я снова опустил руки, то увидел на большом пальце капли крови.
— Это ее? Его?
Я вытер их, а затем посмеялся над собой.
— Убирайся, убирайся, чертово пятно!
«Бип! Бип! Бип!»
Я обхватил руками тело и согнулся пополам. Как я раньше не понял, что этот звук был слишком похож на охранную сигнализацию, которая срабатывала среди ночи, означая, что кто-то нарушил внешний периметр нашей базы. Обычно тревога бывала ложной, но она все равно всех будила.
— Слишком устал. Мне нужно выспаться.
Подбежал О́дин и обслюнявил мне ногу.
— Это отвратительно, — сказал я ему, но, несмотря ни на что, почесал его голову. Удостоверившись, что я никуда не ушел, он подбежал к истеричному терьеру и погнался за ним вокруг дерева с невообразимым дурным лаем.