— Что ж, получилось неплохо. Рэй может засунуть свое милосердие прямо в свою немытую задницу.
Бабуля одарила ее усталой улыбкой, к ней вернулся намек на ее прежнюю жизненную силу.
— Я и сама не могла бы сказать лучше, моя дорогая.
Квинн попыталась вернуть улыбку, но она застыла на ее лице.
— Они не остановятся. Они будут создавать проблемы.
Бабушка долго молчала. Она прислонила ружье к одному из кухонных стульев, закрыла кухонную дверь, которую оставила открытой, когда ворвалась в дом, и взяла свою трость.
Коты снова появились из своих укрытий, жалобно мяукая. Валькирия и Один терлись о ноги Квинн, а Тор хромал к бабушке, умоляя взять его на руки.
Локи вынырнул из-под стола и запрыгнул на кухонный стул. Даже Хель появился, выглянув из-за холодильника, его белый хвост возмущенно дергался.
Бабушка почесала Локи за ушами. Когда она заговорила, ее голос звучал резко.
— Октавия создает проблемы с того момента, как покинула материнскую утробу. Нет ничего нового под солнцем, как любил говорить твой дедушка.
— Я думала, ружье лежит в твоей спальне.
Бабушка пожала плечами.
— Я решила, что оно должно быть при мне.
— Обязательно. Рэй и Октавия не единственные голодные. Мы должны быть всегда вооружены.
— Да, это так.
— Нам следует спрятать остальные припасы.
— Большинство из них уже спрятаны.
Квинн бросил на нее взгляд.
— Что?
— У меня кое-что припрятано.
— Например?
Бабушка только цокнула языком.
— Это секретная информация.
Квинн закатила глаза.
— Но ты же знаешь, что я права.
Бабушка кивнула, резко посерьезнев.
— Если это не Рэй, то это будет кто-то другой. Нам нужно быть очень, очень осторожными. Если они станут достаточно голодными, даже наши соседи ополчатся против нас.
Бабушка наклонилась и взяла Одина на руки, проверяя, нет ли у него ран. Он удовлетворенно мурлыкал. Она вздохнула.
— Принимайся за дело, Квинн. У тебя ведь остались новые банки с краской, которые дедушка подарил тебе на Рождество. Используй их.
Квинн снова повернулась к плите. Суп булькал.
— Но рагу…
— Я закончу его. Я хотела попробовать новые травы, чтобы приправить мясо кролика.
— Дрова…
— Завтра все еще будут здесь.
Квинн не могла спорить. Ее эмоции смешались с яростью и болью в сердце. Она хотела только одного — удалиться в спальню, которую ей выделили бабушка и дедушка, чтобы хоть немного заглушить боль.
Она нерешительно возилась с пирсингом в брови. Хотела сказать больше, но не знала, как. Они с бабушкой никогда не любили говорить о своих чувствах. Дедушка был единственным, кто делал это за них. Теперь они должны сами разобраться в этом.
От внезапного всплеска эмоций у нее сжалось горло.
— Я… Я люблю тебя, бабуля.
— Не надо говорить мне эти нежности. — Бабушка скорчила гримасу, сеть морщин оплела кожу вокруг ее глаз, как паутина, но ее глаза увлажнились.
Она наклонилась и ласково сжала плечо Квинн, прежде чем отпустить.
— Проваливай отсюда, пока я тебя не поколотила, девочка. Эта трость не только для ходьбы, знаешь ли.
Квинн достала из шкафа винтовку 22 калибра и оставила его при себе. Теперь она будет спать с ней. Она потрогала свою все еще побаливающую голову.
Она не могла выбросить из головы лицо Рэя. Его глаза. Как они сверкали враждебностью, жаждой хаоса и насилия.
В нем сидело что-то недоброе. Темный, ядовитый рак. Он еще недостаточно проголодался. Не достаточно отчаялся или разъярился. Но он обязательно дойдет до этого.
Может быть, завтра или на следующей неделе, но это случится. Квинн не сомневалась в этом.
Глава 29
Ноа
День четвертый
Несмотря на обещание, данное Розамонд Синклер, прошло два дня, прежде чем Ноа удалось навестить Аттикуса Бишопа в церкви Кроссвей на Мейн-стрит.
Он провел утро, помогая волонтерам перегонять занесенные снегом автомобили, заглохшие посреди улицы, которые требовалось отбуксировать на обочину или переместить на менее используемые боковые улицы, чтобы сохранить Мейн-стрит свободной и расчищенной.
Старый снегоуборщик заработал после того, как Тина Ганди, дочь механика, немного повозилась с ним. Слава богу, за малые радости. Из-за ограниченного бюджета Фолл-Крик не мог приобрести более новую машину уже более десяти лет.
Церковь из серого камня с возвышающимся шпилем и витражными окнами стояла на углу Мейн и Риверсайд-роуд, с одной стороны находилось азиатское бистро, а с другой — магазин аппаратуры Фуллера. Прямо через дорогу располагалась таверна «Файрсайд».
Пьяные завсегдатаи часто приходили к Бишопу на исповедь поздно вечером. Бишоп всегда принимал их с распростертыми объятиями.
Продовольственная кладовая Кроссвей располагалась сбоку от церкви, с левой стороны. Более ста человек стояли в очереди по три-четыре человека, которая тянулась через пустую парковку до самой улицы.
Поначалу Ноа захотелось отвести людей с дороги, но он пересилил себя. Улицы опустели. Автомобили и снегоходы можно отчётливо услышать за милю в этой жуткой тишине.
Люди в очереди оборачивались и смотрели на него, когда он с ревом подъезжал на громоздком реквизированном «Кавасаки». Старый двигатель кашлял, извергая удушливые клубы дыма.
Устроившись между его руками, Майло дрожал на сиденье перед ним. Ноа все еще не нашел няню, поэтому Майло уже третий день подряд ездил с ним на работу.
Он надеялся поговорить с Бишопом по этому поводу. Жена Бишопа, Дафна, работала ветеринарным техником, но сейчас она сидела дома с двумя маленькими дочками.
Может быть, она могла бы присмотреть и за Майло, пока все не наладится.
Ноа снял шлем, спрыгнул с «Кавасаки», сунул брелок в карман и помог Майло спуститься. Сын погрузился в густой снег по самые колени.
Майло стянул с себя огромный шлем, который Ноа нашел для него. Его черные кудри разлетелись вокруг лица в беспорядке. На щеках горел румянец, темные глаза ярко блестели.
— Ты в порядке, приятель?
Майло сморщил нос.
— Папа, я в порядке. Тебе не обязательно спрашивать так часто.
— Прости. Просто хочу быть уверен.
День выдался пасмурным, а мрачное небо обещало еще больше снега. Температура слегка ниже нулевой отметки. При каждом вдохе его лицо покрывалось клубами пара.
Слишком холодно, чтобы находиться вне дома более нескольких минут без качественной одежды, и все же толпа выглядела так, как будто они уже давно стоят на улице в ожидании.
Семьи прижимались друг к другу. Отцы держали на руках малышей. Пожилые пары обхватывали друг друга за талию, прижимаясь друг к другу, чтобы получить хоть немного тепла.
Каждый застегнул свою верхнюю одежду до горла, обматывав шарфом или повязкой шею и нижнюю часть лица.
Они притопывали ногами, дрожали и крепче сжимали свои корзины, сумки и картонные коробки — все пустые. Пустые, как их кладовки и холодильники, пустые, как их урчащие животы и животы их детей.
Всего через четыре дня после случившегося у людей уже заканчивалась еда. Как и говорила Молли, бабушка Квинн.
После похода за покупками в магазин «Френдли» у Ноа оставалось еды на пару недель. На оставшиеся деньги он купил у Майка Дункана столько дров, сколько смог. Поскольку огонь горел всю ночь, он быстро их расходовал.
Молли помогла ему установить амишское ведро для колодца на его участке. Ведро с водой рядом с туалетом обеспечивало их санитарные нужды. Слава богу, что у них есть септическая система.
Это не слишком весело, легко и удобно, но пока они справлялись.
Ноа наклонился к Майло.
— Иди прямо за мной по моим следам. Держись рядом.
— Я могу это сделать.
— Верно. Я знаю, ты сможешь.
— Офицер Шеридан! — закричал кто-то. — Что происходит?
— Почему мы не можем купить продукты в магазине?
— Ваши люди не пускают в аптеку!
— Я не могу купить лекарства своей матери!