Не имело значения, как сильно он боялся, как сильно ужасался тому, что предстояло. Майло еще так юн, так мал, так уязвим. Ради своего сына он готов на все.
Он подался вперед, перегнулся через страховочную планку и отстегнул сначала один ботинок, потом другой. Его лыжи упали в темноту. Он отстегнул и лыжи Майло.
Медленно встал на колени, ухватившись левой рукой за ближайшую перекладину. Кресло шаталось. Подъемник скрипел и раскачивался под его весом.
— Что ты делаешь? — спросила Квинн.
— Я собираюсь спуститься и вытащить нас отсюда.
Он больше не мог видеть ее в темноте.
— Используешь трос?
— Мне просто нужно пробраться по нему до твоего кресла, мимо него, а потом до башни. Оттуда я смогу спуститься по лестнице. Это не так уж и сложно, правда?
Квинн не потрудилась ответить. Молчание выдавало ее скептицизм.
С холма подул порывистый ветер, хлестнув его по лицу жгучим снегом. Он моргнул от натиска. Легкие горели при каждом вдохе, ноздри щипало.
Холод проникал в его кости.
Он передал фонарик Майло. Его пальцы стали жесткими и неловкими. Ноа разжал и сжал кулаки, разминая скованность, желая, чтобы к рукам вернулись чувствительность и тепло.
— Твоя задача — работать со светом, понятно, сынок? Это важная работа. Думаешь, справишься?
Майло торжественно кивнул.
— Ты чувствуешь себя хорошо?
— Я в порядке, папа. Не беспокойся обо мне, — Майло колебался. — Ты сможешь, папа.
Рыдания Фиби затихли до сопения и икоты. Квинн ничего не говорила, но он знал, что она следит за каждым его движением.
Они зависели от него. Майло зависел от него.
Он встал осторожно, неуверенно. Кресло шаталось и прогибалось под ним. Ботинки скользили по металлу. Его ноги грозили вот-вот соскочить.
Ухватившись обеими руками за центральный шест, Ноа вывернул шею, изучая устройство, на которое собирался взобраться. Центральный шест над его головой изогнулся в виде крюка с толстым стальным тросом, фиксирующим каждое отдельное кресло на месте. Если он наступит на верхнюю часть спинки кресла, то сможет дотянуться до крюка и троса.
По тросу он спустится к Квинн и ее дедушке. Пусть путь будет длиннее, но гравитация будет на его стороне. Во всяком случае, на это хотелось надеяться.
Снежинки собирались на толстом стальном тросе. Металл блестел в луче фонаря. Он будет скользким и трудным для захвата.
Если бы Ноа снял перчатки, его кожа прилипла бы к ледяному металлу, возможно, даже оторвались бы куски от ладоней. Он опустил взгляд на свои руки. Его перчатки были кожаными, что давало определенное преимущество перед нейлоном или другим синтетическим, скользким материалом.
Рост Ноа составлял метр восемьдесят один, вес — примерно 86 килограммов. В средней школе он играл на позиции основного защитника и два года подряд приводил команду «Волки Фолл-Крик» к победе в чемпионате штата. Возможно, за последние несколько лет он немного прибавил в размерах, но поддерживал себя в форме тренировками, бегал трусцой и два раза в неделю играл в ракетбол.
Тем не менее, он не поднимался по канату со школьных уроков физкультуры. Он был атлетически сложен, но для этого требовался другой набор навыков.
Он вдохнул ледяной воздух, готовясь.
— Удачи, папа, — сказал Майло.
Ноа поцеловал макушку сына. Ему понадобится вся удача, которую он сможет получить.
С замиранием сердца Ноа наступил на тонкий металлический выступ спинки сиденья и ухватился за центральный шест для равновесия. Его ботинки сразу же начали скользить, но он уже использовал руки, чтобы перелезть через перекладину.
Потянулся вверх и ухватился за верхнюю часть перекладины. Его пальцы соскользнули, но он поправил руки, пока не нашел более удобное положение.
Наклонившись вперед, он схватился обеими руками за трос и на мгновение завис в таком положении, держа руки под прямым углом, чтобы снять нагрузку с пальцев. Используя всю свою силу, он взмахнул ногами и попытался перекинуть их через трос в коленях.
Он промахнулся. Его правый ботинок царапнул трос, передав толчок по рукам, а левая нога вообще промахнулась.
— Мы обречены, — заявила Квинн.
Глава 8
Ноа
День первый
— Нет, это не так. — Ноа крепче ухватился за трос, ноги свободно раскачивались. Он глубоко вдохнул, не обращая внимания на жжение в легких и тошноту.
Напрягая бицепсы, он качнул тело во второй раз, используя пресс, вкладывая в это все силы. На этот раз ему удалось зацепиться за трос ногами.
— Теперь подтягивайся, — прокричала Квинн.
— Я знаю, что делать. — Хотя он еще не знал, не совсем. Ноа выяснял это по ходу дела. Он вспомнил тренировки в стиле «спецназа», на которые Джулиан приводил его несколько раз, — горизонтальное лазанье по канату.
Если ему удастся подтянуться к тросу, то он сможет лечь на него и зацепиться ботинком, чтобы толкать, пока подтягивает себя руками. Это, вероятно, помогло бы избежать утомления от необходимости висеть вниз головой и напрягать конечности, чтобы удержать весь свой вес.
После нескольких попыток он подтянулся к тросу и улегся. Затем, подтягиваясь руками, отталкиваясь одной ногой и используя для равновесия висящую ногу, начал методичный спуск по тросу.
Ноа отгородился от жалобного плача Фиби, от колкостей Квинн, даже от подбадривающих криков Майло. Его внимание полностью сосредоточилось на продвижении вперед.
Снег бил его по лицу и застревал в ресницах. От напряжения пальцы затекли и онемели. При каждом движении трос трещал под ним, мокрый от снега, угрожая выскользнуть из рук.
В его горле засел страх. Он пронизывал его до дрожи, вызывая оцепенение даже сильнее, чем ледяной воздух, глубокий и непознаваемый ужас. Ноа продолжал двигаться, потому что обязан. Потому что у него не оставалось выбора.
«Не упади. Не смотри вниз. Не упади».
Одна рука впереди другой. Его руки дрожали от напряжения. Руки болели. Он мог преодолеть пять футов или двадцать. Ноа понятия не имел.
Дюйм за дюймом он продвигался все дальше и дальше по опасному пути через пятьдесят футов троса.
Одна рука за другой, одновременно подталкивая себя ногой. Одно медленное болезненное скольжение за другим. Его мышцы напряжены и болят, трос скребет по его туловищу.
Он думал только о Майло. О том, чтобы его спасти. Вернуть сына домой.
Ветер в темноте издавал негромкие стоны, кружась вокруг деревьев и башен подъемников. Снег падал хлопьями.
Ноа ударился обо что-то вытянутой рукой. Он вздрогнул, испугавшись.
— Верхушка моего кресла! — прокричала Квинн сквозь ветер. Ее голос прозвучал гораздо ближе, чем он ожидал. — Ты добрался до нас!
Осторожно он разжал ноги, повис на руках и на мгновение замер. Следующее кресло качнулось всего в паре футов перед ним.
Старик, не двигался, привалившись к правой стороне кресла. Квинн стояла на коленях с левой стороны, одной рукой в перчатке держась за предохранительную планку, а другую протянув к нему.
С дрожащими руками он опустился в кресло. Оно опасно раскачивалось под ним, но Квинн схватил его за ноги. Ноа обхватил руками центральный столб, чтобы устоять.
Чтобы снова взобраться наверх, потребуются силы, но ему отчаянно требовалось несколько минут отдыха, иначе он упадет. Ноа знал это.
Места было мало, и он остался стоять. Оглядел пройденный путь. В сиянии фонаря Майло превратился в маленькую темную фигуру, едва различимую сквозь клубящийся снег.
Ноа больше не видел и не слышал Фиби. Его пронзила дрожь тревоги. Ему нужно спешить.
Он потряс руками, сжимая и разжимая больные ладони, но все время держа одну руку на столбе. Каждый мускул в его теле болел. Страх дрожал в каждой клеточке тела.
Он должен продолжать. Ему предстоял еще один отрезок пути. Было трудно оценивать расстояния, когда он едва мог видеть. Тридцать футов? Больше?
— М-метель у-усиливается, — сказала Квинн сквозь стучащие зубы. Луч фонарика едва достигал этого места. Она была тенью. Он не мог разглядеть ее черты, проверить, не посинела ли кожа, не обморозилась ли она.