Этот весьма парадоксальный джентльмен устроил тот уикэнд, во время которого и скончался; организовал его для Марка и Кей, возвратившихся домой после свадебного путешествия. «Они захотят увидеть своих самых близких друзей, провести с ними время, рассказать им о своей поездке», — уверял он каждого.
Пег, Пол, Ники и Ферн не имели причин отказываться от приглашения. Что касается Джеффа и супругов Лукас — другое дело. «Я только что справился с запоем, пытаясь преодолеть перенесенное потрясение, — рассказал доктору Джефф. — Я не хотел ехать, но приехал. Для меня было равносильно смерти снова увидеть вместе Марка и Кей, но я хотел показать им, что мне все равно. Поэтому и принял это приглашение».
Лорин решительно отказалась от этого уик-энда. Но Джордж, потея и беспрестанно протирая свои очки, буквально умолил ее. Это было еще до того, как он стал компаньоном Марка. Джордж занимался частной адвокатской практикой, но к нему обращалось слишком мало людей. Судья, который обладал настоящим талантом добиваться желаемого, закинул ему удочку. «Этот уикэнд даст мне возможность, — заявил он Джорджу, — обсудить с тобой, мой мальчик, кое-какие дела, которые я решил передать тебе».
Джорджу необходимо было там присутствовать, и Лорин, чувствуя себя в долгу перед мужем, сдалась, несмотря на имеющиеся у нее основания не стремиться оказаться в обществе судьи и несмотря на вполне понятные причины не желать видеть Марка и Кей. «Миленькое сборище друзей с открытыми ранами», — охарактеризовала Лорин их компанию доктору.
Судья устраивал эту встречу, призвав на помощь все свое коварство и дипломатичность, но цель его была довольно невинна. Он хотел доставить Марку удовольствие. Идя напролом к своей цели, Оуэн Дуглас либо не понимал, либо был слишком толстокожим для того, чтобы придавать значение чьим-то чувствам. Возможно, он считал выражение «разбитое сердце» всего лишь оригинальным изобретением популярных романистов; эдаким романтическим описанием разочарования. Но разочарование легко преодолевается, потому что со временем человек всегда находит себе другого, который оказывается гораздо лучше того, потеряв которого он так страдал. Так подсказывал ему его личный жизненный опыт.
Вероятно, Марк, услышав об идее отца, нашел ее не слишком блестящей. Он зашел поговорить с Джеффом. Последний раз они вот так, по-дружески, беседовали незадолго до злополучной помолвки. «Мой старик не понимает, что это значит — задевать нежные чувства, Джефф, — объяснил он. — Так что я тебя пойму, если ты не приедешь, и Кей тоже». Но Джефф, который совершенно не хотел ехать, ответил: «Почему не приеду? Это будет забавно».
Все в один голос отмечали, что в те дни Марк проявлял исключительную чуткость. Как мог, он старался сделать этот уикэнд более сносным для тех, кому приходилось тяжело. Младший Дуглас был просто очаровательным. Он заранее обсудил этот вопрос с Кей, и они решили не акцентировать внимания на своей женитьбе. Просто их старая компания в очередной раз решила собраться, повеселиться, вспомнить прошлое.
Совсем не то было на уме у судьи. Он обставил все с излишней роскошью. У него работали пожилые муж и жена, которые прислуживали в доме, готовили еду и подавали ее. На первый вечер Оуэн заказал изысканный ужин. Он без конца провозглашал тосты за жениха и невесту, во всеуслышание заявлял, что не может нарадоваться на свою невестку, сопровождая похвалы дружеским похлопыванием Кей по плечу. Даже опустился до пошлых шуток, игриво погрозив пальцем Лорин. «Вы с Марком провели меня, Лорин!» — сказал он. «Первоклассный, высший пилотаж! Лихой мастер заплечных дел!» — так охарактеризовал его Джефф. Благодаря усилиям старого интригана к концу ужина все раны были вскрыты и кровоточили.
«Это походило на старый водевиль с Леоном Эрролом, — пояснил Джефф. — Тот часто приходил домой под хмельком. Комната была полна статуэток, фарфора и бьющихся безделушек. Раздеваясь, Эррол размахивал руками, одеждой и лишь чудом не задевал хрупкие украшения. Наконец забирался в постель. Затем вдруг вскакивал как сумасшедший, мчался в ванную и по дороге все разбивал. Приблизительно вот так все и шло в тот вечер. После того объявления помолвки мы хотя и с огромным трудом, но все же более или менее пришли в норму. И вдруг судья буквально разорвал едва затянувшиеся раны, сокрушив все наши усилия. Все старания Марка загладить его бестактность, попытки объяснить, что старик не понимает, что делает, не очень-то помогали».