Поразмыслив, я решил, что стоит. Пускай Андерсон не сможет помочь найти убийцу Лины, но банальное прикрытие мне не помешает. Если облажаюсь с попыткой подключения к нейроимпланту Доу и кто-нибудь вызовет копов, то приедет Андерсон. Назовет меня законченным дебилом и подбросит домой, в Восьмой сектор.
— Я хочу подключиться к нейроимпланту Доу, украсть Кристалл Памяти и считать его грезы. Думаю, так мы сможем найти ответы.
— Ты на такое способен? — с недоверием глянула Андерсон.
— Да.
— Ох, Рид… Чую мутные делишки и рейдерство в Иллюзионе тебя не на ту стезю направили, а я как дура за тобой иду. Ладно, хрен с ним. Когда планируешь начать?
— Сегодня ночью, — ответил я. — Но мне не помешает прикрытие и помощь.
Андерсон задумалась, уставившись на голограмму Скай, горящую над входом в торговый центр. Чтобы чем-то себя занять, и не играть в молчанку с хамоватой Леди-Я-Всех-Нагну, я закурил.
— Рид, — наконец заговорила Андерсон, бросив любоваться Скай. — Если подождешь до утра, то смогу организовать для тебя подключение на полулегальной основе. Есть тут одна мыслишка… Но мне нужно время.
— Пожалуй, так даже лучше…
Мои слова перебил гул лопастей вертолета. Мы с Андерсон задрали головы и увидели, как белоснежная вертушка с красным крестом начинает снижение. Можно было бы решить, что это вертолет госпиталя, но даже без использования усиленного зрения я отчетливо рассмотрел на хвосте логотип корпорации «Астор». Оранжевая буква альфа, заключенная в круг.
Это плохо. Чертовски плохо…
Вертолет медленно опускался на площадку перед госпиталем. Поднятый лопастями ветер разбросал по сторонам мусор и пыль, ударил в лицо запахом нагретого железа и пластика. Парадные двери госпиталя распахнулись, выпустив троих санитаров и каталку, на которой лежал укутанный термонакидкой человек. Я активировал усиленное зрение и понял, что моя самая худшая догадка оказалась верной — в вертушку корпорации грузили Джона Доу.
С оглушающим рокотом вертолет взмыл между стройными небоскребами. Мы с Андерсон проводили вертушку потухшими взглядами, наблюдая, как в сумраке Лост Сити растворяется наш единственный шанс.
Интерлюдия. Джон Доу
В новой больнице Джону нравилось, хотя он и не был уверен, что это именно больница — слишком много непонятного оборудования и вооруженных людей вокруг. Все заперто на биометрические замки, кругом камеры и датчики. Может это военный госпиталь? Палата, куда его положили, оказалась просторной и светлой, тут даже дышалось легче. На стене, напротив кровати, шумел листвой лес. Конечно, Джон понимал, что это всего лишь голограмма, но все же с удовольствием слушал, как тихо пели невидимые глазу птицы, и вдыхал полной грудью аромат хвои. А ведь он когда-то гулял по такому же лесу… Джон тут же себя одернул. Нет. Никакого леса никогда не было.
За последние два дня он многое узнал. Медики определили, что его биологический возраст — сорок шесть лет, однако когда Джон смотрел в зеркало и видел в отражении измученного больного человека, то думал, что ему, по меньшей мере, сотня. Он в целом чувствовал себя мумией, вечность пролежавшей в саркофаге, и которую зачем-то откопали. Но куда более важными были воспоминания. Джон понял, что его воспоминания о прогулках по лесу не настоящие, как и воспоминания о детстве, о доме. Зато он вспомнил, что такое Иллюзион и что есть повинность, от которой он пока освобожден. Узнал, что умеет водить авто, и даже вспомнил, что раньше у него была машина красного цвета.
Джон Доу заново открывал этот необычный мир, учился быть собой. Не зная собственного имени сделать это не так-то легко, однако он был твердо уверен, что его звали именно Джоном. Фамилия другая, но имя точно Джон. Ведь так его когда-то называла мать. Каждый раз, засыпая, он видел ее во сне. Она шла навстречу в летящем голубом платье и улыбалась. Ее голос звучал мягко и нежно:
— Ты нужен мне, Джонни. Ты особенный, ты мне так дорог! Я люблю тебя, сынок. Послушай песенку… А лучше давай ее споем вместе.
Пам-пам-пам, тадам.
В небе звездочка горит,
Сердце теплится мечтой,
Что однажды мы с тобой
Прямо к небу полетим.
Пам-пам-пам, тадам.
Что однажды ты и я
Будем выше облаков.
Что однажды ты меня
Вдруг избавишь от оков.
— Слушай песню, Джонни, и запоминай. Пам-пам-пам, тадам…
Он слушал. И запоминал. Образ матери стал для него спасением, ориентиром в новой реальности, где порой было сложно понять, что правда, а что вымысел. Доктор сказал, что это хорошо. Наличие «маяка» поможет вернуть память. Со слов доктора, мозг Джона намерено блокирует воспоминания о том, что произошло в заброшенном доме, чтобы не травмировать психику. Правда защитный механизм дал сбой, и вместе с болезненными страшными воспоминаниями в черноту канули остальные.
«Ничего, это пройдет, — убеждал себя Джон. — Рано или поздно я вспомню правду».
Дверь палаты с тихим шелестом открылась, впустив двух медиков, которые катили стойку с оборудованием. Следом за ними вошел поджарый мужчина в белом халате, надетом поверх серой униформы. На ногах визитера были ботинки с высоким берцем и грубой подошвой, на манер тех, что носят военные или силовики. Да и выглядел этот человек не как врач — слишком цепкий взгляд черных глаз, пружинистая и в то же время мягкая походка хищника. Он будто бы ежесекундно ждал нападения, которое придется отразить.
«Откуда я это знаю?» — подумал Джон.
— Здравствуйте, Джон, — заговорил «не врач». Голос у него властный, грубый. — Меня зовут Виктор Дэймос. Я — главный всадник корпорации «Астор».
«Всадник?» — удивился Джон. Слово показалось странным и вроде бы знакомым. За ним скрывалось что-то необычное и… Опасное? Кажется, это как-то связанно с Иллюзионом.
— Я проведу с вами сеанс совместного погружения в Иллюзион, — бесстрастно продолжал Дэймос. — Во время сеанса я подключусь к вашему нейроимпланту.
— Это больно?
— Это НУЖНО, — с нажимом сказал Дэймос и махнул медикам.
Вздохнув, Джон устало откинулся на подушку. Наблюдать за тем, как всадник и медики готовятся к очередной пытке, не хотелось, поэтому он смотрел на лес. Толстые стволы деревьев, размашистые ветви, жухлая трава… Джон замер, будто окаменевший, когда увидел, как между деревьев промелькнула женщина в голубом платье.
Глава 6
Съемная квартира встретила полумраком, запахом корицы и одиночеством. Я снял куртку и небрежно кинул на кресло, сделав это так, будто заскочил домой всего на пару минут, и мне скоро опять уходить. Дурная привычка разбрасывать вещи идеально сочеталась с привычкой все время куда-то спешить. Однако теперь, когда «Астор» увел у меня из-подноса последнюю зацепку, спешить было некуда. Разве только в Иллюзион, для того чтобы отработать свою повинность и позволить программе реабилитации подлатать мой уставший мозг.
Решив, что не полезу в капсулу голодным, я открыл холодильник и поморщился. Вчерашняя недоеденная банка дешевой синтетической тушенки печально вопрошала: «Ну что, Акс, может, наконец, добьешь меня?».
— Скорее синтетическая жратва добьет меня первой, — вздохнул я и вытащил тушенку.
Деньги заканчивались, а на пособие сильно не пожируешь. Я никак не мог понять: почему доктор Бартон затягивает с моей лицензией? Он будто специально все время переносит тестирования и назначает дополнительные программы реабилитации, в которых я не нуждаюсь. Зачем пытаться убедить здорового человека в том, что он болен? Причин я не мог найти. Может дело в личной неприязни? Но и тут глухо. До того, как система назначила его моим доктором, мы не были знакомы, так что трахнуть его жену, угнать его тачку и опустошить его банковский счет я точно не мог.
Усевшись в кресло, я вывел на терминал файл, который передала Андерсон. За последние пару дней я выучил в нем каждую точку и запятую, но за неимением других зацепок снова и снова продолжал ковырять несчастный документ в надежде, что мог упустить нечто важное. Без особого рвения я выгребал вилкой тушенку, а второй рукой в сотый раз пролистывал файл.