- ...С чего бы матушку понесло в Реватскую прецепторию? Уж и там нарушения устава привиделись?
- Ну и храни её Священное Пламя. Худо тебе, что ль, без неё?..
- ...Как ты с этим кривым мечом управляешься?!
- ...Вот те раз. Леру фер Тайлем уже Арзуасов бьёт? Родичей жены?!
- Им - месть кровная, нам - барыш верный. Я так разумею, выгодней служить у Тайлема. Он хоть и помешанный, да не скупится.
- Сёстры, сёстры! Что за суета мирская? В час молитвы!..
- Айе, подруги! Что слышно в столице?
- Будто бы у короля - наложница новая. Сарнийка!
- Ха-ха. Ай да распотешила. Какой придворный шут тебе это сболтнул?..
- ...Где опять эта послушнаца-непослушница?!..
- ...Моё почтенье, сестрица! Пять монет на бочку!
- Какие-такие пять монет?
- Те, что в кости мне проиграла. Третьего уж дня.
- Это тебе третьей ночи приснилось! Когда в карауле задремала.
- Что за намёки?!
И вот уж отскочили в сторонку, взглядами друг друга меряют. Выметнулись клинки из ножен, зазвенели, запели. Не свирепо - весело. Угроза - напускная разве что.
Братство-дружба-соперничество. Буйство молодых сил. Бесшабашный вихрь движения. Отточенное мастерство фехтования.
Вот теперь - быль. Нереальное будущее, ставшее реальным настоящим; и реальность эта - только твой выбор. А из прошлого - лишь странные строки пришли на ум...
...Считает излишними старец-меч пять ежедневных молитв,
Готов даже в храме он кровь пролить, жаждет великих битв...
Вот меч, вот храм, вот час вечерней молитвы... а кровь - не прольётся. Повод ли для смертельной дуэли - жалкие пять монет? Да ещё - для дуэли аризианки с аризианкой?
Сёстры во Едином, поди; и да хранят их Пророки Его.
Просто - играет молодая удаль. Просто - играют клинки друг с другом; брызжут вокруг звонкими солнечными зайчиками.
Просто - и мечи, и монастырь, и даже гробница Пророков где-то в пустыне Ранаирской, во Святой Земле... отныне не мечты - настоящее...
1.
Сестра Лима зачерпнула варево ложкой, попробовала, обожглась, скривилась и сплюнула.
- Уж и бурда, поглоти её Тьма Вековечная!
- Увы, поглощать это предстоит нам, - философски заметила сестра Иммер.
- Ты давись своей стряпнёй, а я - к эрихьюанцам, - осклабилась сестра Герана; на лбу резко обозначился косой шрам - память о давнем скользящем ударе. - У них только и отужинать по-человечески. Отец Одольдо - хозяин хлебосольный, вина держит отменные, и свежая дичь у него не переводится. Хвала святому Эрихью.
Бледненькая послушница лет тринадцати, притаившаяся в уголке, отчётливо втянула слюну.
- Девочки, по-ост! - съёрничала сестра Орта от двери. - Что за помыслы скоромные? Дичь, вина...
- Во имя Первопророков - не бери в голову. - Сестра Герана оторвалась от своего занятия - она сосредоточенно чистила ногти страхолюдным кинжалом - и зазывно махнула рукой. Все свои, мол, входи, не робей, что пороги-то околачивать. - С тех пор как матушка Бариола тут воцарилась, у нас посты круглый год. Она думает, доблестные аризианки станут драться храбрее, питаясь одной Верой Святой. Ха!
Последний возглас был достаточно энергичен и ёмок; удовлетворившись такой оценкой происходящего, сестра Герана вернулась к наведению красоты.
- Ох, Герана! - Сестра Орта уже стояла рядом. - Услышь настоятельница твои речи - всю спину плетьми обдерёт.
- Счастье твоё, что нынче она - в Реватской прецептории, - подхватила сестра Эльва. - А что сие значит? Это значит, осенняя охота - пуще неволи. И после охоты - пир горой.
- Завтра же. - Подбросив поленья в очаг, сестра Лима обернулась к собранию, не скрывая приятных предвкушений. - Любопытно: кому на сей раз владеть перстнем самого искусного охотника? Отцу Одольдо - или Лафиме Тайлемской?
- Принимаю ставки, благородные леди! - выкрикнула сестра Орта.
- Чего уж там. Новой королевой охоты стану я!
Развернув плечи, сестра Герана гулко ударила себя кулаком в грудь, вернее - в кирасу. Большинство присутствующих разразились хохотом, свистом, подначивающими возгласами; потянулись хлопать по плечу. Пламя в очаге всплеснуло багряными крыльями, словно птицу спугнули лужёные наёмничьи глотки. Откуда ни возьмись - повыползли из потаённых щелей тревожные сизые тени. Заметались на закопчённых стенах, на потолке; заплясали, заколобродили, наводя на мысли о ночи шабаша.