Но досадно всё ж, что Одольдо здесь нет.
- Итак, сестра Вайрика, признаёте ли вы, что прелюбодействовали с братом Эрихью, в миру фер Барнелом, ныне эрихьюанцем?
- Да, я люблю Эрихью фер Барнела, - подтвердила Суламифь просто.
И вновь шепоток по рядам публики, недоумённые взгляды. Хозяева жизни, властители душ, иерархи Церкви - так пугающе внове вам обычное искреннее изъявление чувств.
Несчастные люди. Заблудшие люди. Несвободные люди.
- Признаёте ли вы себя уличённой в блудодействе также со многими иными лицами, звания как духовного, так и светского?
- Я люблю Эрихью фер Барнела, - повторила Суламифь более внушительно. - При таких обстоятельствах - зачем мне другие?
- Предположим. - Ядовитая усмешка, для посторонних едва ли приметная, змеилась на устах Бариолы. - Но - не принимали ли вы обет целибата, вступая в орден? Чем оправдаете пред лицом Единого какой бы то ни было факт прелюбодейства?
- Лишь там прелюбодейство, где нет любви. - Спокойная убеждённость обвиняемой послужила ответом. - Как ни тщись прикрыться законами человеческими, по законам Единого прелюбодеянье останется прелюбодеяньем, любовь - любовью.
Отыскав глазами Эрихью, землянка ободряюще улыбнулась ему. Смущало напряжённое, до оцепенения, лицо его; но Суламифь понимала - суд перешёл к пункту обвинения, для него особенно болезненному. Не исключено, что некто оговорил её перед ним; всего вернее - сама Бариола. Бедняга, сам он, поди, чувствует себя сейчас подсудимым.
Впрочем, недолго терпеть осталось. Рано или поздно окажутся исчерпанными все наветы, и получит она возможность восстановить справедливость, и прекратит нравственную пытку над ними обоими. А там - только дождаться конца назначения (сроки, вероятнее всего, будут свёрнуты ввиду чрезвычайных обстоятельств); и оба они унесутся к звёздам, и не найдётся во вселенной силы, способной их разлучить.
Публика в амфитеатре не прекращала шушукаться. Не укрылось от Суламифи, как престарелая Владычица, в уединённой своей ложе, кивает задумчиво. Что ж, речи подсудимой и вправду звучат для неё - проповедью? Волей, неволей ли, но пришлось поманить лучших из подопечных своих иллюзией Второго Пришествия, просветлённой печалью вечных истин?!
Правы Наставница, и брат, и Джошуа. Не так, как подобает наблюдателю-профессионалу, вела она себя здесь. С самого начала - не так. Но как иначе - на грани человечности?!
- Однако суд располагает неопровержимыми свидетельскими...
Речь обвинительницы сметена была, как стихией, новым голосом, звенящим от гнева и боли.
- Опомнитесь! Прекратите немедля сей гнусный фарс! Слепцы, неужто не разумеете вы, что повторяете судилище постыдное над самой Пророчицей?!
Шпоры выбили искры из мраморных плит, и в центр зала не вошёл - ворвался тот, кого менее всего ожидали.
- Одольдо!
С улыбкой ничем не омрачённой радости потянулась Суламифь навстречу ему, поверх барьера, ограждающего подсудимых от остального зала. Пожатье рук, в латные перчатки закованных - самое тёплое, самое дружеское в её жизни.
Из своей ложи, среди нависшего оцепененья, с достоинством поднялась Владычица.
- Преподобный отец! извольте соблюдать порядок в суде...
- Что для Вашего Святейшества существенней: буква закона - или дух его? - вопросил Одольдо сурово.
И улыбнулась Владычица, и простёрдла для благословенья длань свою. Не выпуская руки Суламифи, Одольдо обернулся к собранию.
- Я утверждаю: дева сия не повинна ни в чём, помимо мудрости своей, благородства и доблести! И я требую Вышнего Суда для неё!
Взгляды лишь двоих из всего зала не были устремлены на обвиняемую и на её нежданного и неукротимого защитника. Матушка Бариола - первое смущение минуло тотчас - ликовала в душе. Сам же Одольдо всаживал серебряный кинжал в сердце возлюбленной своей колдуньи - экая гримаса судьбы! Достало ума у обоих - нежное свиданье устроить привселюдно. Только последней этой искры недоставало для наивного брата Эрихью.
И неотрывно вперялась Бариола в орудие своей мести: злорадствуя втайне, но с благостной улыбкой на устах.
И Эрихью отыскал взглядом свою благодетельницу. Куда угодно смотреть - только не на тех двоих! Нет более сомнений, какова она, Вайрика фер Ламбет. Лгунья, чернокнижница, похотливая тварь! исчадье Тьмы, коварно принявшее личину ангела! Всем глаза отвела. Даже любимому учителю. Даже - язык не поворачивается! - святейшей Владычице. Воистину, Конец Мира близок. И не осталось ни у кого ни сил, ни честности, ни совести, дабы Злу противостоять; разве у одной лишь матушки Бариолы. И... у него - Воина В Белых Доспехах, избранного Небесами, благословлённого преподобной матерью на Последнюю Битву! Не напрасно носит он имя Пророка! Пусть могущественно Зло, и Битва тяжка - но с ним молитва матушки Бариолы. Прочь же колебания!