— Недавно по телефону я спросил грандпа, известно ли ему что-либо о моей бабушке Софии, — сказал Вилли, — раньше он на эту тему вообще не желал говорить, в лучшем случае, сменил бы тему, а сейчас отозвался спокойно: очень давно не слышал о ней. Чтобы это значило? — он приподнял брови.
— Тебя удивляет, что дед так отреагировал? — уточнил Николай.
— Именно, — Вилли, намереваясь закурить, сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой, раз-два, никак не получилось её зажечь. Николай курить отказался, не хотелось. Подал сыну свою зажигалку.
— Интересная вещица, — Вилли стал внимательно рассматривать, — дорогая, я правильно думаю?
— Не очень, — ответил Николай.
— Так что же грандпа?
— Он изменился за эти годы, — сказал Николай и посигналил почти заснувшему впереди водителю на Тойте, — стал мягче, лояльнее.
— И чем вызваны эти перемены? — удивился молодой человек.
— Скорее, кем, — мягко улыбнулся Николай, — впрочем, ты всё скоро узнаешь.
— Даже так? — Вилли выпустил струйку сигаретного дыма. — Мы сейчас к грандпа?
— Нет, устроишься у меня в доме, отдохнешь. А вечером соберётся вся семья — знакомиться.
— О’кей, — кивнул Вилли. Будем знакомиться со всеми. Да и вообще, решение поехать в Россию стало, пожалуй, самым правильным.
Пока ехали по Москве, Вилли смотрел в окно и удивлялся. Он плохо помнил столицу — увезли отсюда мальчишкой. А теперь изменился и он, и Москва тоже.
Глава 9
Прошёл дождь. Воздух после него стал влажным. Жёлтые падающие листья ветер подхватывал и перегонял с места на место. Конечно, в центре Москвы асфальт чистый, листья убирают, а вот во дворах и переулках они остаются. Самые красивые осенью клёны, их узорчатые многоцветные листья на редкость романтичны, потому и собираются в букеты.
Из поликлиники шли пешком. Пока гуляли, Саша собрала целый букет из кленовых листьев. Затем упросила маму зайти в кафе. Они уселись за маленький квадратный столик, Саша болтала без умолку — была в приподнятом настроении.
— Сначала пюре, мороженое потом, — предупредила Надя, но Саше есть пюре вовсе не хотелось, она размазывала его по тарелке, делала «горы», затем их расплющивала и говорила, говорила обо всём, что приходило в голову. Наконец, Надя не выдержала:
— Александра Николаевна, ты забыла пословицу: когда я ем, то глух и нем, — сказала она. На что дочь нахмурилась, но пюре всё же есть принялась. Ну, вылитый папа, когда обижается! Надя усмехнулась.
Официант вовремя принёс креманку с мороженым — Саша успела доесть пюре.
— Ура! — обрадовалась девочка, схватила ложку, поднесла её ко рту, зажмурилась от удовольствия.
— Вкусно? — спросила Надя у дочери, та кивнула. — А мне дашь попробовать?
— Мамочка, я тебя не слышу, — хитро улыбнулась девочка, на щеках ямочки.
— Доченька, дай мне попробовать твоё мороженое, — громче произнесла Надя, сама едва сдерживала улыбку.
— Мамочка, ну я просто не слышу тебя, я же ем, как в пословице.
— Ах ты, проказница! — обе засмеялись. Их хорошее настроение передалось и пожилому мужчине, сидящему за соседним столиком, он пил чай и читал газету. Заметив двух весёлых соседок, сдвинул очки на кончик носа и внимательно посмотрел на них.
Вот бывает же так, когда незнакомые люди неожиданно заражают тебя хорошим настроением, просто так. Ты словно поймал их флюиды, состояние души. Это происходит тогда, когда человек счастлив. Пусть на короткий период, даже мгновения, но порой достаточно и этого, чтобы ощущение внутренней радости передалось другим.
Пожилой мужчина ещё раз посмотрел на женщину и ребёнка, мама и дочь, это понятно. Как и понятно то, что они очень любят друг друга, что они дружны. Мужчина улыбнулся, отпил глоток чая.
Вилли проснулся от того, что ощутил на себе взгляд. Он, как только отец привёз его в свой дом, резко почувствовал, что устал с дороги. Всё-таки перелёт был очень долгим. Сославшись на накатившую сонливость, связанную с переменой часовых поясов, он отказался от обеда. И, как только голова коснулась подушки, провалился в глубокий сон. Проспал до самого вечера. Спал бы и дольше, если бы не эти тёмные пронзительные глаза.
— Ты кто? — спросил он, хотя спросонья уже догадался, кто его разбудил.
— А ты кто? И почему ты спишь? — она была сама серьёзность. Стояла перед его кроватью. Белая футболка, зеленые штанишки, волнистые темные волосы затянуты в хвост на затылке. Такая маленькая серьёзная женщина.
— Я первым спросил, — Вилли поёжился от её пристального взгляда.
— Я здесь живу, — она так представилась. Ни имени, ни чья дочь. «Я здесь живу». Чётко заявила о своих правах.