Зеркальный Чертог произвел на спутников владычицы должное впечатление. К несказанному удивлению женщины, оба они впервые видели лики Маритэ и ее сестер. По поводу образов Астель и Нидеи, находившихся по обе стороны от лика Маритэ, Лавинтия испытывала смешанные чувства. С одной стороны, как не почитать тех, кто помогал созидательнице и много веков заботился об Анборейе. С другой — как простить то, что сестры богини покинули Маритэ и ее мир? Верховная жрица чуть слышно вздохнула, не в силах совладать с извечно терзавшим ее противоречием.
Пока король с невестой рассматривали облики богинь, владычица взяла одну из шкатулок, в которых хранились венцы испытаний. Венец испытаний представлял собой тонкий серебряный обруч с голубым топазом в центре. Вознеся к Маритэ положенные молитвы, женщина направилась к Лотэссе.
— Позвольте, — обратилась Лавинтия к девушке. — Вам нужно всего лишь надеть это.
Та склонила голову, и верховная жрица возложила венец поверх прически из темных волос. Теперь оставалось только ждать и молиться. Последним женщина и занялась.
— О Маритэ, звездный свет в вечной тьме, — нараспев начала владычица, — яви милость твою почитающим тебя. Обрати взор твой к просящим и слух твой к смиренным прошениям нашим, — произнося слова, предваряющие любую молитву, Лавинтия напряженно всматривалась в топаз на венце.
— О созидательница, позволь своему созданию служить тебе…
Нет, не может быть! Да, хвала богине! Ей действительно не кажется, голубой камень в центре обруча сначала стал будто ярче, а затем начал все явственней испускать чистое лазурное сияние. Сияние это не мерцало, как обычно случалось, а словно нарастало с каждым мгновением. Теперь уже и король заметил свет, струящийся от венца, возлежащего на голове его невесты. Но, в отличие от Лавинтии, его величество вовсе не ликовал на эту тему. Лицо его стало тревожным и напряженным, глаза недобро сузились. Видно было, что король с трудом удерживается от того, чтобы прервать обряд или хотя бы задать вопросы. Потерпите еще немного, мысленно обратилась верховная жрица к королю, вслух продолжая читать молитвы. Скоро все закончится.
И все закончилось. Правда, совсем не так, как ожидала преисполненная торжеством победы владычица. Голубое сияние, ставшее в какой-то момент нестерпимо ярким, как будто раскололо маленький камень изнутри. Вспышка света, треск, заглушивший слова молитвы, звук падающего тела… Сияние погасло, осколки топаза разлетелись по мозаичным плитам пола, а обессиленная девушка лишилась чувств. Король мгновенно оказался подле своей избранницы. Кажется, он обращал к верховной жрице какие-то гневные речи. Но той было все равно. Она не слышала и не видела ничего, оглушенная внезапной милостью богини и ослепленная открывающими перспективами.
Лотэсса пришла в себя. Король со злобой сорвал венец с ее головы и отшвырнул его. Обруч покатился, мелькая серебристым колесом, а потом, несколько раз жалобно звякнув, затих. На лбу у девушки проступили несколько кровоточащих царапин. При виде крови мужчина совсем рассвирепел. Лавинтия наконец все же осознала, что сейчас не время для торжества и ликования. Нужно срочно успокоить короля и его бесценную невесту. Бесценную для Храма.
Владычица склонилась над испуганной девицей, по-прежнему сидящей на полу, и легко прикоснулась пальцами к ее лбу. Кровь остановилась почти мгновенно, а края царапин медленно и почти незаметно стали сближаться.
— Не переживайте, — ласково заверила верховная жрица, — через несколько часов и следа не останется. Впрочем, энья Лотэсса с легкостью могла бы вылечить себя сама.
— Что все это значит? — мрачным донельзя тоном вопросил король.
— Это значит, что ваша невеста — одна из сильнейших жриц со времен рассвета Анборейи, не уступающая той же Аделмиранде или Фессе.
— Разве вы не поняли? — голос мужчины звучал жестко. — Энья Лотэсса никогда не станет жрицей. Я очень жалею, что позволил провести этот обряд.
— Постойте, ваше величество, — взмолилась женщина. — Не принимайте поспешных решений! Решившись на проверку эньи Линсар, я даже и предположить не могла, что ее дар намного превосходит мой собственный. Никогда не доводилось мне видеть или слышать, чтобы свет Маритэ столь ярко пылал в смертной женщине. Разве что величайшие жрицы древности могут сравниться с нею. Будь ваша невеста лишена дара или будь он слаб, я бы и думать не стала о возможности сделать ее служительницей Маритэ. Но мы стали свидетелями безмерной милости богини, которая также таит в себе и великое предназначение для вашей невесты.