А еще ту, которую они с Майло очень любили: «Blackbird» в исполнении Битлз.
Дрозд летит, дрозд летит…
В черноту этой ночи…
Ханна подумала о своем сыне. Его пухлом личике и прекрасной улыбке. Она вернется домой, обнимет его и никогда не отпустит.
Слабый звук вернул ее в настоящее.
Она остановилась, чувствуя, как колотится сердце, и напрягла слух.
Послышался отдаленный рокот мотора.
Кто-то приближался.
Глава 12
ХАННА
День первый
Ханну захлестнуло облегчение.
Кто-то должен ей помочь. Остановиться и вытащить из этой бесконечной ледяной пустыни. После пяти кошмарных лет кто-то, наконец, приехал, чтобы спасти ее.
Звук двигателя стал громче. Машина, определенно, ехала в сторону Ханны. Всего через несколько мгновений автомобиль выедет из-за деревьев, стоящих в тридцати ярдах от нее.
В глубине сознания мелькнуло крошечное предупреждение. Что здесь делает авто, на этой пустынной дороге, где нет ни одного дома, кроме ее темницы? Что могло находиться в конце дороги, кроме той хижины?
Волосы на затылке встали дыбом, а сердце замерло в груди. Что, если это тюремщик? Что, если прямо сейчас он направляется в хижину, чтобы проверить, как она там? Как еще он туда доберется, если не по этой самой дороге?
А она стоит посреди дороги, как кролик, ожидающий, когда его поймают в силки.
Звук двигателя продолжал реветь. Ханну охватил страх.
Чудовище пришло за ней. С желтыми глазами, черным разрезом рта и тонкими костлявыми пальцами, что вскоре лягут на ее шею и будут сжимать и сжимать…
Ее охватила паника.
«Беги! Прячься!»
Побег стал единственной мыслью в ее безумном разуме.
Ханна неуклюже вскарабкалась на сугроб с правой стороны от дороги. Ее лыжи практически наехали друг на друга, и она чуть не растянулась на земле. Сердце продолжало колотиться, а пульс грохотал в ушах. Она едва слышала приближающийся к ней автомобиль.
Скатилась в заснеженную канаву между лесом и дорогой. Падая, Ханна мельком заметила старую коричневую решетку грузовика сквозь темные ели, за поворотом дороги.
Она лежала на спине и тяжело дышала, охваченная ужасом. А дурацкие лыжи торчали прямо вверх.
Они бы ее выдали.
Кряхтя от досады, Ханна попыталась сместить лыжи и уложить их на землю, но концы лыж застряли в снегу. Она потянулась к застежкам на ботинках, но раздутый живот не давал ей дотянуться до них.
Грузовик приближался. Ханна слышала его, чувствовала, как под колесами вибрирует земля, отдаваясь прямо в ее бьющемся сердце.
Она сумела перевернуться на бок, и лыжи заскрежетали вместе с ней, наконец развернувшись и лязгнув одна о другую.
Ханна прижалась щекой к холодному снегу. Все ее тело сотрясалось и трепетало.
Звук мотора поравнялся с Ханной. Она даже не дышала. Просто замерла.
Грузовик остановился на дороге вровень с сугробом. На холостом ходу, чуть выше нее. Лишь горб снега и канава отделяли Ханну от машины. Если водитель выйдет из авто и выглянет за край сугроба, то обязательно ее увидит.
Она понятия не имела, как выглядит эта машина. Да ей и не нужно было знать.
Кто мог бы остановиться в такой глуши? Чего-то ожидая. Высматривая. Что-то или кого-то.
Над Ханной раздался приглушенный скрип. Какой-то звук, который она никак не могла вспомнить. Звук опускающегося стекла. А потом услышала тот ужасный щелчок, щелчок, щелчок, и до нее донесся легкий аромат сигаретного дыма.
Но не просто сигаретного дыма, а характерный, сладковато-тошнотворный запах гвоздики.
Тот самый запах на одежде тюремщика, когда его толстые пальцы смыкались на ее губах.
Щелчок, щелчок, щелчок зажигалки «Зиппо», звук открывающейся и закрывающейся крышки. Все тот же привычный жест, как если бы кто-то хрустел костяшками пальцев.
Это был он.
Ханну парализовал тошнотворный страх. Сердце билось о ребра, словно крылья дикой птицы, а зрение снова стало размытым. Если тюремщик откроет дверцу и выйдет из машины, она умрет.
Он поймает тебя и убьет. Это конец. Ты почти выбралась, но теперь это конец…
Ее поглотил густой ужас, темнота окутала сознание, и Ханна исчезла. Она снова ушла в себя, и все стало казаться ужасно далеким.
Но внезапно опять вернулась. Ханна не знала, сколько прошло времени — секунды или минуты. Ее сковал холод. Лицо стало мокрым от снега и слез, а сердце все еще трепетало в груди.
Она лежала на боку, прижав левую руку к ребрам и подтянув колени к животу. Вокруг витали запахи льда, сосновых иголок и грязи.