— Прости, мальчик.
К ее удивлению, Призрак перебежал через дорогу, и его огромные лапы погрузились в снег. Он не остановился, пока не оказался в нескольких футах от нее и не подцепил зубами вяленую говядину.
Пес не развернулся и не отбежал, как ожидала Ханна. Вместо этого он тихо заскулил и остался рядом.
Вблизи Призрак казался огромным. Выше, чем она, сидя. Горячее собачье дыхание коснулось лица Ханны, когда тот подкрался ближе, а его карие глаза не отрывались от ее лица.
Пес выглядел по-другому. Сильнее, здоровее. Менее изможденным. Пиренейские горные были благородными, храбрыми и невероятно умными собаками. Ханна осознавала это, наблюдая, как Призрак следит за ней.
Она не двигалась. Инстинктивно знала, что любое резкое движение может отпугнуть пса. Ханна смотрела на огромные острые зубы, торчащие по обе стороны от его высунутого языка, и представляла себе, как эти мощные челюсти погружаются в нежную плоть, разрывая мышцы и кости.
Эта собака стала единственным живым существом в огромном ужасающем мире, которого она не боялась.
Ханна протянула к нему свою неповрежденную руку ладонью вверх.
— Вот, мальчик. Я не опасна.
Призрак медленно приблизился к ее руке. Понюхал перчатки.
— Все хорошо. Видишь?
С любопытством пес обнюхал ее левый ботинок. Затем прошёлся носом вдоль ее штанины, к животу.
Ханне очень хотелось погладить Призрака, но она сомневалась, что он ей это позволит. К нему уже очень давно не прикасались по доброте душевной.
Пес возвышался над ней. Он снова заскулил, тихо и почти печально.
Ее взгляд остановился на его шее. Красная полоска пятнала его прекрасный белый мех. Призрак носил этот уродливый тугой ошейник настолько долго, что тот натер ему шею до крови.
— Я не причиню тебе вреда, — прошептала Ханна, хотя пес на самом деле единственный, кто здесь мог причинить боль. — Я никогда не причиню тебе вреда.
Она протянула руку и нащупала пряжку здоровой рукой. Призрак стоял молча, пристально глядя на нее. Он не рычал и не скалился на нее. Что можно посчитать хорошим знаком.
Ханне потребовалась минута, чтобы расстегнуть ошейник негнущимися пальцами в перчатках, но, в конце концов, он упал на снег рядом с ней. Она подобрала его и швырнула в сугроб в паре ярдах от себя.
Призрак несколько раз отряхнулся и фыркнул.
— Как ты себя чувствуешь? Уверена, что гораздо лучше.
Пес опустил свою огромную голову и прижал ее к груди Ханны, словно говоря «спасибо».
Она выдохнула, не помня даже, что задерживала дыхание.
Нерешительно протянула руку и коснулась густой шерсти, обрамлявшей шею Призрака, осторожно избегая места, где раньше находился ошейник. Пес прижался к Ханне ещё сильнее. Она чувствовала его тепло даже сквозь пальто.
Ханна зарылась обеими руками в его мех. Почувствовала силу мышц под всей этой мягкостью.
— Я надеюсь, тебе так нравится.
Призрак радостно заскулил в ответ.
Ханна опустила подбородок и положила его псу на макушку. Затем закрыла глаза и вдохнула знакомый, успокаивающий собачий запах. Его мех коснулся ее онемевших щек. Она почти ничего не чувствовала. — Только ты и я. Мы оба побывали в плену.
Призрак плюхнулся на снег рядом с Ханной. Его тело излучало тепло, прижимаясь к ней сбоку. Пес положил свою гигантскую голову на огромные лапы и пристально посмотрел на нее. Его пушистый хвост медленно и ритмично постукивал по земле.
Легкие Ханны превратились в лед. Дышать стало больно. Холод впивался в ее плоть, тело сотрясала дрожь, а зубы стучали.
Ханна оказалась ужасно близка к тому, чтобы сдаться, лечь и отдаться во власть безжалостной стихии, пока холод не пробрал бы ее изнутри.
Но она все еще жива, все еще дышала. Сама построила себе убежище. Смогла разжечь костер. И продержалась три дня в ледяной пустыне.
А это кое-что значило. Каждый день, проведенный ею в подвале, что-то для нее значил.
Ханна подумала о Майло, Ноа и их доме.
— Мне нужно продолжать идти.
Призрак навострил уши. Затем ободряюще постучал хвостом.
Точно. Теперь у нее был пес. И она больше не испытывала одиночества.
К тому же пес оказался прав. Не в ее характере сдаваться. Пока нет.
Ханна закрыла глаза и впервые за долгое время произнесла молитву. Она долгое время думала, что вера, как и надежда, ее предали. Но, возможно, это не так.
Казалось, надежда исчезла, но, на самом деле, она все ещё теплилась. Ханна до сих пор ее ощущала. А может, и веру тоже.
Она собрала последние силы и поднялась на ноги. Затем накинула рюкзак на плечи, натянула шапку и капюшон и хорошо замотала шарф, чтобы прикрыть нижнюю половину лица.