Ханна прочистила горло.
— Есть ли какой-то способ связаться с полицией?
— Зачем тебе понадобилось звонить в полицию? — она облизнула потрескавшиеся губы и промолчала. Просто не смогла ответить. — Очень сомневаюсь, что сейчас тебя кто-то ищет, если ты это имеешь в виду. У правоохранительных органов и так дел по горло.
Ханну уже очень давно никто не искал. Если эта штука с ЭМИ действительно вывела из строя энергосистему, она осталась сама по себе.
Но в глубине души она всегда это знала. Что попасть домой будет не так просто, как ворваться в ближайший полицейский участок и сообщить о своем статусе пропавшей, которую только что нашли.
Теперь Ханне предстояло вернуться домой. Единственно важный шаг.
Она представила себе Ноа и Майло такими, какими видела их в последний раз пять лет назад. Ноа — высокий и подтянутый, с гибким атлетическим телом и легкой, очаровательной улыбкой. Он был темноволосым, как и его мать-венесуэлка. С характером своего вспыльчивого отца с ирландско-американскими корнями.
Но какими бы недостатками не обладал Ноа, он никогда не кричал на Ханну и не поднимал на нее руку.
Ни разу.
Майло родился с оливковым цветом кожи, как у бабушки, вьющимися черными волосами и огромными темными глазами, совсем не похожими на внешность Ханны — каштановые волосы, зеленые глаза и светлую веснушчатую кожу.
Майло был любознательным и чувствительным. Нежным и ласковым, но в то же время невероятно упрямым, как и она сама.
У Ханны перехватило горло.
Майло было три года, когда она видела его в последний раз. Сейчас ему исполнилось бы восемь. Какого роста он будет? Осталась ли у него эта непослушная копна темных волос, которые всегда вились над его ушами? Играл ли ее сын в американский футбол или европейский? А может, он все еще любит Лего и во всю глотку поет «Три Маленькие Птички» Боба Марли?
Узнает ли Ханна его, когда увидит?
Она так сильно по нему скучала, что боль в груди казалась сродни физической.
Ханна нервно теребила потрепанные нитки на манжете своего свитера.
— Ты знаешь, как далеко мы от Фолл-Крик? Это к югу от Гранд-Рапидс. Маленький городок недалеко от реки Сент-Джо и от озера Мичиган. Там мой дом. Не тот, где я выросла, а тот, где я жила — живу сейчас, я имею в виду. С мужем и сыном. Вот куда я направляюсь.
Ее поразило туманное воспоминание, в той далекой прежней жизни — крики в гостиной, слезы и плач, споры и ультиматумы. Хлопанье дверей.
Ханна вспомнила тот холод, свое дыхание, которое превратилось в белое облачко пара, и самодовольный гнев, что кипел тогда в ее венах. Между нами все кончено. Я ухожу отсюда, от него. Заберу Майло и вернусь домой к родителям. Как только ночь закончится…
Но никакого «только» не случилось. Никакой жизни после той ночи, когда она умчалась на своей машине. Ханна так и не вернулась. Она бесследно исчезла, словно проскользнула сквозь трещину во Вселенной.
Внутри все сжалось. Разум Ханны вновь угрожал слететь по спирали.
— Никогда не слышал о Фолл-Крик, — сказал Лиам. — Но у меня есть карта. Можем проверить.
Ханна сложила руки на коленях и потерла изуродованную руку, чтобы не потерять присутствия духа. Теперь она находилась здесь, а не в той бетонной тюрьме. Она не попала в ловушку трагического прошлого, которое хотела бы изменить миллион раз.
— Да. Было бы отлично. Спасибо.
Он расстегнул рюкзак, порылся в нем и вытащил бумажную карту. Ханне очень хотелось ее увидеть, но она боялась приблизиться к Лиаму.
Дверь находилась в десяти футах от ее койки. Она чувствовала, что может сбежать в любой момент, если понадобится. Но ощущение безопасности было ложным — Ханна без пальто, а ее ботинки все еще сохли у огня — однако она все равно отчаянно за него цеплялась.
— Куда ты направляешься? — спросила Ханна, чтобы отвлечься.
С минуту Лиам не отвечал. Молчание затягивалось, пока она не подумала, что он вообще не ответит.
— В место рядом с Траверс-Сити.
— А что рядом в Траверс-Сити? — неуверенно спросила Ханна. — Там твоя семья?
Лиам напрягся. Он даже не поднял головы.
— У меня нет семьи.
— Ох. Я… Извини.
Лиам ничего не сказал, просто разложил карту на койке рядом с собой. Затем провел пальцем по линии сгиба.
— Насколько могу судить, ты находишься почти в двухстах милях от Фолл-Крик.
Ханне стало нехорошо.
— Двести миль?
Без машины это бы все равно что тысяча. Путешествие казалось бесконечным, а препятствия — непреодолимыми.
«Нет, — сказала она себе. — Все можно преодолеть, если это означало вернуться домой к семье. Означало свободу».