– Да уж, в семейных привилегиях ты разбираешься, – насмешливо замечает Аликс.
Адриан не может сдержать смеха при виде появившегося на лице Хлои надутого выражения. Она фыркает с притворным негодованием, одним глотком осушает свой бокал и как ни в чем не бывало продолжает разговор.
Адриан наблюдает за ней с позабавленной улыбкой.
В другие времена Хлоя взорвалась бы от ярости, вопила бы от гнева, а потом покинула бы комнату, угрожая пожаловаться отцу. Но сегодня, хотя и по-прежнему скорая на язвительные замечания, она заметно смягчилась. Адриан рассеянно спрашивает себя, не сыграло ли здесь роль общение с Нино, Альей и Маринетт. Нино – воплощенная преданность, Алья никогда не отступает перед малейшей несправедливостью, а Маринетт со своим легендарным оптимизмом – настоящий солнечный луч.
Что может быть лучше, чтобы растопить ледяное сердце Хлои?
Вдруг мощный удар между лопатками едва не заставил Адриана рухнуть на землю. Он спотыкается, пошатывается, с усилием хватается за Аликс, которая претерпевает ту же участь. Пока она изрыгает залп ругательств, Адриан оборачивается, чтобы обнаружить потешающегося Кима.
– Эй, вы трое! – радостно бросает он, в то время как Аликс пронзает его взглядом. – Соревнование по выпивке, что скажете? Сабрина участвует! – и он через плечо указывает на их подругу.
Адриан, скривившись, потирает спину. Он претерпевал куда худшее в качестве Черного Кота, но охотно обошелся бы без глухой боли, которая теперь пульсирует в позвоночнике. Завтра на его коже появится гигантский синяк в форме ладони.
Не слишком злопамятная Аликс едва не разрывает барабанные перепонки друзей воодушевленным воплем:
– Я В ДЕЛЕ!
Под вопросительным взглядом, который бросает на него Ким, Адриан вежливо отклоняет приглашение, а потом отходит. Хлоя со своей стороны делает то же самое.
В течение последующих часов Адриан переходит от одной группы к другой, болтает, осторожно восстанавливает отношения со старыми друзьями.
Он не в состоянии выразить, насколько счастлив снова всех их видеть.
Вопреки известности и богатой семье, у Адриана всегда были простые желания. Ходить в школу. Завести друзей. Гулять в их компании, часами разговаривать с ними. Смеяться, веселиться. Жить.
Отец запрещал ему эти мгновения обыкновенного счастья долгие годы, которые Адриан провел запертым в особняке, словно в золотой клетке. И когда он решил, что добился, наконец, того, к чему так стремился, драгоценные мгновения были жестоко отняты у него, разрушены взрывным открытием, разбившим его жизнь на осколки.
Но теперь Адриан вновь открывает удовольствие вечера среди близких, наслаждаясь каждой минутой, которую он проводит рядом с ними.
И ему от этого безумно хорошо.
Адриан чувствует себя в этой квартире словно в коконе, окруженный самыми верными друзьями. Людьми, которые не судят его, не преследуют нескромными вопросами, нисколько не упрекают за отсутствие. Он смеется, дискутирует, лукаво утаскивает печенье у Нино, шутит с Альей, обсуждает видеоигры с Максом.
В течение этих благословенных мгновений у него возникает иллюзия, будто он тот беззаботный молодой человек, которым всегда мечтал быть.
У него вдруг возникает впечатление, что его жизнь снова стала невероятно, чудесно, потрясающе нормальной.
Адриан не знает, договорились ли друзья избегать чувствительную тему его отца, но ни один не делает и намека. Его расспрашивают об учебе, о планах на будущее, о жизни в Штатах. В ответ Адриан делает всё, чтобы наверстать упущенное время.
В свою очередь он расспрашивает друзей, обсуждает, что с ними произошло с тех пор, как он их покинул.
Порядком захмелевшая из-за соревнования по выпивке, которое весело продолжают Ким и Аликс, Сабрина радостно отвечает на вопросы Адриана. Алкоголь делает ее настолько же разговорчивой, насколько неустойчивой, и она отчаянно цепляется за плечо Макса в попытке избежать жестокого столкновения с землей. Опасно покачиваясь на высоких каблуках, она сообщает Адриану, что начала учиться в бизнес-школе, не очень-то представляя, что будет делать потом. Зато она неустанно расточает хвалы блестящим курсам информатики, которые посещает Макс, одновременно во всеуслышание нахваливая его необыкновенное чувство равновесия.
В какой-то момент разговора к ним присоединяется Маринетт.
Когда Сабрина расспрашивает ее об учебе, она колеблется. Явно не в своей тарелке, она переминается с ноги на ногу, подносит к губам бокал, словно, чтобы дать себе время сформулировать ответ. И на кратчайшую долю секунды ее взгляд останавливается на Адриане. Он мог бы подумать, что ему привиделась мимолетная голубая вспышка, если бы именно в этот момент не смотрел на подругу.
И внезапно его поражает очевидность.
Дизайн – чувствительная тема для Адриана. Она напоминает ему о юности. Об отце.
И Маринетт это прекрасно поняла. Впервые Адриан осознает, что с момента их встречи она ни разу не заговаривала о моде.
Тогда с ободряющей улыбкой на губах он сам заводит разговор. Расспрашивает Маринетт о планах, об учебе, о будущей карьере. Долгие минуты он говорит с ней о дизайне, восхищаясь страстью, которую она проявляет, когда касаются ее любимой темы. Ее глаза начинают сиять, руки приходят в движение, словно ее тело слишком мало, чтобы вместить всю любовь, что она испытывает к этому искусству.
Немного позже Адриан отходит от нее, чтобы присоединиться к другим друзьям.
Чтобы снова наверстать упущенное время.
Он с удивлением узнает, что Джулека обратилась к фотографии и ее работы соседствуют в местных галереях с картинами Натаниэля.
– Ерунда, – краснея, заявляет Натаниэль, когда Адриан поздравляет его с успехом. – Выставки, предназначенные для студентов, так что это вовсе не значит, что нас выставляют в настоящих галереях.
Роза рядом с ним горячо протестует, во всеуслышание заявляя, что оба ее друга великие артисты и заслуживают оказанного их творениям уважения.
Адриан с восхищенной улыбкой слушает ее возражения.
Решительно, эта вечеринка – великолепная идея. Он с искренней радостью открывает для себя планы на будущее, освежающие обсуждения, заговорщицкие замечания. Разговоры отвлекают его от мрачных мыслей, заставляют на мгновение забыть об отце и о Ледибаг.
Пролетают часы, и по мере приближения зари атмосфера становится более приглушенной. Более задушевной.
Пустые бокалы усеивают стол в полнейшем беспорядке, выбранная Нино зажигательная музыка уступает место тихому звуковому сопровождению. Взрывы смеха становятся реже, скромнее, лишь изредка разрывая приглушенное бормотание разговоров.
Иван и Милен ушли немного раньше. Иван работает кухонным служащим у матери Альи, и его рабочие часы требуют строгого образа жизни. В одном углу комнаты Маринетт болтает с Альей, тихонько потягивая из бокала. Хлоя и Нино спокойно разговаривают с Натаниэлем, Розой и Джулекой, в то время как мертвецки пьяные Аликс и Ким покоятся на диване. Где-то в полутьме целуются Сабрина и Макс – слишком занятые, чтобы замечать что-либо еще.
Ощущая внезапную необходимость уединения, Адриан направляется к одному из окон. Он наклоняется к стеклу, пока лоб не встречает желанную прохладу, и тихо любуется спящим городом.
Вопреки позднему – или скорее утреннему – часу, он замечает, как по улицам лениво бредут прохожие, освещенные теплыми огнями столицы. Вдалеке ночное небо окрашивается великолепными оттенками пурпура, предвестниками нового дня.
Адриан позволяет взгляду скользить по окрестностям, прежде чем решается сосредоточить внимание на здании напротив.
А точнее на том, что прикреплено к нему.
Квартира Альи идеально расположена, но напротив нее находится гигантский транспарант с изображением героев Парижа. Лазурный взгляд Ледибаг пронзает Адриана. Потрясает до глубины души.