Поначалу Маринетт было сложно привыкнуть к неуместному присутствию среди друзей бывшей соперницы.
Потом она понемногу научилась открывать грани Хлои, которые прежде были ей незнакомы. Она потихоньку осознает, что под поверхностным видом Хлоя скрывает бешеную привязанность к тем немногим, кто прикладывает усилия, чтобы терпеть ее. Хлоя явно дорожит Адрианом, и ее искреннее беспокойство трогает Маринетт.
Явно понимая, что ее новые друзья тоже озабочены судьбой Адриана, Хлоя без колебаний делится с маленькой группой крохами информации, которые ей удалось добыть. Она прилагает усилия, чтобы смягчить язвительные слова, и Маринетт со своей стороны пытается забыть легендарную враждебность, которую внушает ей соперница. Нино и Алья бдительно следят за ними, чтобы разрядить малейший возможный конфликт, и постепенно новый квартет обретает равновесие.
В итоге Маринетт, Нино, Алья и Хлоя образуют крепкую дружескую группу. Редко проходит две недели, чтобы они не собирались куда-нибудь вместе, и квартиры Альи и Хлои быстро становятся любимым местом сбора, когда они хотят провести спокойный вечер.
Маринетт продолжает медленно перевязывать свои раны, пытаться забыть Черного Кота, Ледибаг и всю прошлую жизнь.
А потом однажды ее спокойное существование прерывает истеричный телефонный звонок от Альи.
– Маринетт, я только что узнала невероятную новость! – взбудоражено восклицает она. – Адриан вернулся в Париж!
========== Глава 3 ==========
Стоя рядом с окном в своем гостиничном номере, Адриан позволяет взгляду скользить по спящему городу, расстилающемуся у его ног. Его глаза задерживаются на фарах проезжающих вдали машин, на темных облаках, которые он угадывает в ночном небе, на массивных очертаниях окрестных зданий.
Адриан машинально проводит пальцами по своей светлой шевелюре и вздыхает.
Два дня.
Он всего два дня в Париже после трех лет отсутствия.
Ему еще сложно найти равновесие, его раздирает между противоположными ощущениями: будто он уехал лишь вчера и будто его целую вечность не было в столице. Кажется, здесь ничего не изменилось. Здания, еда, улицы, которые он так хорошо знает, что мог бы нарисовать их по памяти… Всё осталось почти идентичным его воспоминаниям. Со своего места Адриан может даже различить вытянутый силуэт Эйфелевой башни, напоминающий, что он действительно вернулся домой.
Однако Адриан чувствует себя странно оторванным от реальности, будто он теперь иностранец в городе, в котором рос. Конечно, со временем это мучительное ощущение исчезнет. Но пока Адриан находится во власти периода неопределенности, который он охотно миновал бы.
В принципе могло быть гораздо хуже.
Адриан страшился этого мгновения с того времени, как принял решение вернуться в родной город. Вернуться в Париж – будто прыгнуть в пустоту с закрытыми глазами. Будто погрузиться в глубокую черную воду, не зная выплывешь или окончательно потонешь. Он боялся взорваться яростью, болью, снова погрузиться на дно океана отчаяния, который заставил его сбежать на противоположный берег Атлантического океана.
Он опасался сильных чувств.
Вместо этого он испытывает лишь меланхолию – слащавую, всепроникающую, которая оборачивается вокруг него, точно завитки тумана, и мягко отрезает от остального мира.
Где-то в номере звонит телефон.
Возможно, Нино или Хлоя, или оба сразу.
Двое его друзей не перестают навещать Адриана с тех пор, как он ступил на землю Франции. Примерно раз в час они звонят ему, отправляют сообщение, пытаются узнать, всё ли у него в порядке. В другую эпоху Адриан, возможно, был бы позабавлен таким избытком внимания, но сейчас вынужден признать, что за последние годы дал друзьям немало поводов для беспокойства.
Адриан испускает еще один вздох, его взгляд гаснет по мере того, как возвращаются воспоминания о том мгновении, когда рухнула его жизнь. Тот роковой день выгравирован в его памяти раскаленным клеймом.
Он помнит всё.
Малейшие секунды, ничтожнейшие детали.
Абсолютно всё.
Словно в кошмарном сне он снова видит, как Бражник тяжело падает на землю после того, как герои нанесли ему последний удар. Он отчетливо помнит облегчение, радость и гордость, немедленно охватившее его при мысли, что они с Ледибаг, наконец, сумели завершить свою миссию.
И этот момент. Момент, когда всё изменилось.
Он видит сцену так же хорошо, как если бы события снова разворачивались перед его глазами.
Ледибаг приближается к Бражнику. Протягивает к нему дрожащую руку и срывает его камень чудес. А потом костюм врага Парижа исчезает в облаке пурпурных искр, открывая до ужаса знакомые черты Габриэля Агреста.
Его собственного отца.
Когда Адриан узнал личность Бражника, он испытал потрясение небывалой силы. Разрушительное.
С пугающей точностью он помнит ужас и непонимание, тут же завладевшие им. Впечатление, будто его сердце разрывается, то кошмарное ощущение, будто он задыхается, будто он бросился в океан ледяной воды. И как в том случае, если бы он тонул, его первой инстинктивной реакцией было бороться. Чтобы выплыть. Чтобы выжить.
Оставаться здесь, созерцая бесчувственное лицо отца, было всё равно что продолжать медленно погружаться на дно кошмара, в который он рухнул с невыразимой внезапностью.
И Адриан сбежал.
Вначале с места сражения.
Потом из Парижа и из Франции.
Решение было принято за два дня.
После последнего сражения Адриан провел бесконечные часы, запершись в одиночестве в своей комнате, наблюдая, как его жизнь непоправимо разлетается на кусочки.
Бражник. Его отец был Бражником.
Хотя он видел это собственными глазами, Адриану понадобилось время, чтобы признать реальность. Принять тот факт, что его заклятый враг был человеком, которого он до сих пор безгранично любил, что он отправил в тюрьму собственного отца.
Попутно пожертвовав семейным счастьем, к которому он так стремился.
После стольких лет защиты жителей Парижа вознаграждение герою было невероятно жестоким. Когда прошел первоначальный шок, Адриан взбунтовался против такой несправедливости. Он кричал от ярости, выплакал все слезы, опустошил кабинет отца в поисках хоть каких-то крох объяснения.
Потом, пьяный от усталости и горя, он снова рухнул в постель. Он часами лежал в отныне опустевшем особняке, пережевывая всё более мрачные мысли и слушая пронзительные трели беспрестанно звонившего телефона. Парализованный отчаянием, он старательно игнорировал просьбы журналистов, встревоженные звонки друзей, напрасные попытки утешения Плагга. Его мир разрушался у него на глазах, и никто не мог ничего тут сделать.
И скоро Адриан понял, что не сможет продержаться долго.
Надо было уехать. Уехать, как можно дальше. Удалиться от Парижа, от отца, от удушающего ада, которым становилась его повседневность.
Это стало вопросом выживания.
С разбитым сердцем Адриан вернул камень чудес Мастеру Фу и улетел за Атлантический океан. Там он сможет начать заново, забыть свое прошлое, свои надежды, своего отца.
Он сможет, наконец, свободно дышать.
Но возвращение к реальности в Соединенных Штатах было тяжелым. Напрасно Адриан сбежал за тысячи километров, мысли не оставляли его ни на секунду. Они без конца терзали его, населяя ночи кошмарами, топя дни в бурях мрачных эмоций. И сегодня Адриан болезненно помнит то ужасное ощущение, будто он пленник разбушевавшегося моря, будто он неумолимо погружается в него. Впечатление, что он не может дышать. Что он задыхается.
Что он тонет в собственном отчаянии – снова и снова.
Его отец – Бражник, и это открытие вырезало в его сердце зияющую дыру.
Проходили дни, а Адриан не переставал тонуть, всё глубже и глубже.
Тысячу раз он заново переживал мгновение, когда узнал правду об отце. И столько же раз это воспоминание лишь обостряло чувство предательства и покинутости, которые изнуряли его изо дня в день.
Реальность была слишком жестокой.