6
То лето было необычно жарким и долгим. Уже конец августа, а дни еще теплые, солнце не жалеет тепла, щедро поливает лучами землю. Две собаки обустраивали маленькую пещеру, готовились к холодам. Они знали, что еще чуть–чуть и наступит дождливая, промозглая осень, а там и снежная, суровая зима. Сука скоро должна была ощениться. В плохое время щенки появятся на свет, к зиме будут не готовы, не подрастут, как надо. Она всегда приносила по два щенка. Выкармливала их, воспитывала, а потом, когда они взрослели, вела вниз. Хозяев они находили сами. Как? Родители не знали. Они жили на Озере и знали, что когда выйдет их время, дети останутся здесь, им на смену.
Ветер хлопал полотнищами палаток, всепроникающий дождь вымочил брошенное имущество, и собаки, решив, что это все для них, утащили один спальник к себе в пещеру. Второй они с упоением разодрали, рыча, мотая головами, сражаясь с новым противником — плодом современных технологий, обеспечивающих тепло и комфорт. Они сожрали оставленное печенье, разорвали пачки чая и перца, потом долго чихали и терлись мордами об траву. Пустой банкой из под сгущенки они долго с удовольствием играли, закатили ее в кусты, не смогли вытащить и вернулись к разграблению палаток. Сука устала от этого лета. Оно было не таким, как предыдущие. Суетное и волнительное. Она знала, что немного погодя к Озеру придет человек, оставит им невкусного, но питательного корма и этого хватит, пока она не сможет вновь выйти на охоту. Охотились они всегда вместе: кобель и сука — идеальная команда, понимающая друг друга, связанная невидимыми узами интуиции, инстинкта и любви.
Она серьезно заболела, когда ей было лет десять. Внезапно силы оставили ее, она стала уставать, не могла даже дойти до школы, а уж высидеть уроки, ей было не под силу. В дальнем горном селе помочь ей не смогли и отправили вниз, в большой город, в больницу, которая казалась ей целым миром, живущим по своим законам и правилам. Там никто никого не знал и не стремился к этому, когда она вежливо здоровалась с каждым встреченным человеком, на нее странно поглядывали и не отвечали, что еще больше пугало тоненькую черноволосую девочку, привыкшую к уютному селу, где все друг с другом были знакомы. Дряхлый прадед плакал и просил не отдавать девочку врачам, говорил, что есть такое Озеро, которое лечит и пусть родители дождутся лета, а он уж девочку туда сведет. Она вообще была его любимица, он рассказывал ей сказки, угощал конфетами, а один раз даже достал где–то диковинный фрукт — банан. Она сильно тосковала по дому, по родным, по синим горам, по дедовым историям, именно поэтому она и пристрастилась к чтению. Книги открывали перед ней огромный мир, который узнавать и узнавать, интересный и абсолютно необъятный. Она перечитала все в больничной библиотеке и, видя ее всегда с книжкой, ей стали приносить книги родители других детей. Ее жалели, как птенца, выпавшего из гнезда, как сиротку и все потому, что ее родители жили далеко и не могли навещать дочку. Так и получилось, что она стала инопланетянкой — девочкой не от мира сего, живущей в мире грез и историй, где можно было спрятаться от больничного быта, невкусной еды, ужасного молока с пенкой и тоски по дому.
Ее мучили анализами и процедурами, собирали консилиумы и все никак не могли понять, что же с ней не так? Она чахла и, пережив противную слякотную зиму, совсем не такую, как на родине, решилась написать письмо домой. Оно состояло всего из нескольких слов. «Здравствуйте, мама и папа! Заберите меня домой. Пожалуйста.» На обороте листка она написала свой адрес и попросила нянечку, которую полюбила, как бабушку, отправить письмо родным. «Эля тает, как свечка. Приезжайте скорее», дописала нянечка и отправила письмо.
Через неделю Элю забрали домой. Как тень она бродила по селу, девочка высохла, постоянно мерзла и даже пугала своим видом односельчан. Как будто должна была уже умереть, но вот задержалась и не знает, в какую сторону ей идти.
— Смерть не знает, кого забрать: ее или прадеда, — шептались в селе.
Прадед слег зимой, тоскуя по внучке и убиваясь, что не смог ей помочь. Он потерял память и рассудок, уже не вставал с кровати и покормить его можно было только тогда, когда к нему приходила Эля. Он смотрел на нее, пытался что–то вспомнить, но потом глаза мутнели и разум опять прятался в глубине его души.
Смерть сделала свой выбор и вот, ясным весенним днем, за Элей прибежала мать.