Афанасий легко прижился в геологоразведке. Парень он был смышленый, трудолюбивый. Когда людям тяжело, любая мелочь служит отдушиной, а с Афанасием их было сразу две: собака и кот Барсик. Собаку как только не пытались назвать: и Серый, и Волкодав, и Алый, и Джульбарс, но пес только порыкивал слегка, показывая, что нечего ему чужие имена присваивать, свое тайное он знает, но предпочитает помалкивать. Кот постоянно отирался на кухне, полавливал полевок, зарившихся на крупы, развлекал повара мурчанием, а пес предпочитал общество Афанасия, ходил за ним хвостиком. На Кавказе парню понравилось. Горы меняли людей. Вся чернота и гниль вылезали наружу, все светлое и яркое еще пуще блистало в жестоком горном солнце. Воздух, вода, горы — все первозданно чистое и величественное, лечащее любые раны.
— Слышь, Афанасий, — как–то вызвал его начальник. — Смотаться кое–куда надо. Машину возьмешь, думаю за пару дней обернешься. Можешь даже свой цирк тут оставить, ничего с ним не будет.
— Цирк с собой возьму, они сами не захотят оставаться, — Афанасий уже так привык к этому прозвищу, что не обижался, да и удобнее говорить было, чем Барсик и собака. — А куда и зачем ехать?
— Да, чушь, конечно, но решили все–таки пробы взять.
— Какие пробы?
— Воды. Говорят, есть тут какое–то озеро целебное. Местные клянутся, что найти его тяжело, темнят, а химики заинтересовались. Может источники какие в озеро выходят.
— А что лечит то озеро?
— Не поверишь, говорят, что все! Мол, дарит силы и молодость.
8
Ивану Дмитриевичу осточертела длинная жизнь. Это поначалу казалось, что долгие годы — это подарок судьбы, нежданный, незаслуженный, но желанный. А потом, когда умерла жена, да друзья–приятели, когда пришлось покупать новые документы и переезжать, фактически начинать жить заново, это уже перестало походить на волшебство и счастье. Захотелось осесть где–то раз и навсегда, не зависеть от норова грозной бабы Нюры, которая гоняла его с поручениями по всей огромной стране, да и поручения далеко не всегда были законными и приятными в исполнении. Он уже делал пару попыток «завязать», убежать от нее. Первый раз думал, что легко это выйдет. Где ведьма, а где он? Она–то ведь «привязана» к этому урочищу, сама как–то обмолвилась. Ан нет, не мог он от нее отделаться, хоть ты тресни! Пробовал убежать, она кошмары насылала, есть–пить становилось невозможно, но мучался он от страшного голода и жажды и только в домике у бабки, попив ее травяного настоя и поев хлеба, он опять начинал нормально жить. Просил уж ее по–хорошему отпустить, да где там! Она без него тоже как без рук.
Это задание казалось легким. Всего–то и надо было залезть в квартиру и найти ту самую карту, которую он проворонил много лет назад.
Как баба Нюра узнала адрес и то, что карта именно в этой квартире, он не знал, да и не хотел знать. Ему бы найти чертову бумажку и, может быть, он сможет вымолить себе свободу. Не хотел он браться за это задание, предчувствие было плохим. Но с бабой Нюрой не поспоришь и он с тяжелым сердцем поехал по нужному адресу. Так бывает, но крайне редко. Плохие предчувствия обманывают, не сбываются. Так с ним и произошло. В той бедной, чистенькой и маленькой квартирушке его ждал большой сюрприз. Карту он не нашел. Перерыл все, отодрал обои от стен со злости, потом догадался поискать в холодильнике. Первый приятный сюрприз оказался в морозилке. Деньги. По его меркам не очень и много, он скопил больше, но приятное дополнение к его пенсионному фонду, как он называл свои счета в Швейцарии. А потом… потом он не поверил своим глазам. В яркой коробке из–под печенья, вперемешку с пакетиками дешевого, ароматизированного чая, валялись несколько мешочков. Общаясь с ворожеей он кое–чему научился и взяв в руки один из мешочков, даже вспотел от волнения. Открыл, посмотрел, понюхал, взялся за второй, третий, четвертый и понял, что это свобода. Что сегодня ему повезло, как никогда в жизни!