— Бантова жратва.
Дэколдер вздохнул.
— Я считаю до трех, Алдир.
— Не надо, Док.
— Раз.
— Я не пойду с ними.
— Два.
— Пожалуйста.
— Тр…
Он не договорил. К тому моменту, когда он дошел до конца слова, Дэколдер был в вакууме, на расстоянии двадцать метров, и продолжал ускоряться. Алдир захлопнул крышку кабины, у него стреляло ушах и щипало лицо от короткого соприкосновения с пустотой. Он поглядел на уносящееся противоперегрузочное кресло.
— Извини, Док, — сказал он. — Ты не оставил мне большого выбора. Хорошо, наверно, что я так и не сказал тебе обо всех своих изменениях.
Он дал газу, быстро удаляясь от яхты. Когда они преодолели свою инерцию и начали приближаться, Алдир прыгнул на световую скорость и ушел.
Куда — он не знал. Если он переживет гиперпространственный прыжок, будет ли он в безопасности?
И если он в опасности, то как насчет других джедаев? Его друзей из академии?
Он не мог спрятаться от этого. Мастер Скайуокер должен знать, что происходит. Можно будет подумать о себе после того, как это будет сделано.
Суилджа Фенн пыталась устоять на ногах. Такое обычное дело — стоять. Редко кто даже задумывался об этом. Но долгое преследование на Куджикоре, обильная потеря крови и грязная, тесная камера на корабле Бригады Мира превратили даже такую простую вещь в пытку. Она потянулась к Силе за энергией и беспомощно всплеснула своими лекку.
Головорезы из Бригады Мира выгрузили ее, связанную и наполовину бесчувственную, на какой-то безымянной луне, и дали деру. Немногим позже появились йуужань-вонги. Они разрезали ее путы и заменили их на живую желееобразную субстанцию, и все время шипели на нее на своем языке, состовшем, казалось, из одних ругательств.
После этого были еще путешествия в темноте, и вот наконец она здесь, едва способная стоять на ногах, в просторной камере, которая, казалось, была вырезана в куске мяса. И воняло здесь похоже.
Суилджа искоса взглянула на кого-то, кто приближался из мрака и тени дальнего конца комнаты.
— Собиратели лайлекова навоза, чего вы от меня хотите? — зарычала она, моментально забыв о своей тренировке джедая.
Эта ошибка стоила ей удара в лицо, достаточно сильного, чтобы свалить ее с ног.
Когда она поднялась, он стоял над ней.
Йуужань-вонги любили калечить себя. Им нравились изрезанные лица и татуировки, отрубленные пальцы рук и ног. Казалось, чем выше поднимались они в иерархии, тем меньше от них оставалось. Или, по крайней мере, от того, с чего они начинали, потому что они также любили имплантанты.
Йуужань-вонг, стоявший над ней, должно быть, поднялся в иерархии высоко, поскольку он выглядел так, будто упал в резервуар с виброножами. Чешуя цвета засохшей крови покрывала большую часть его тела, и что-то вроде плаща свисало с его плеч. Плечи медленно подергивались.
И, как и других йуужань-вонгов, его как бы и не было. Если бы он был тви'лекком, человеком или родианцем, она могла бы остановить его сердце с помощью Силы или сломать его шею о потолок. Темная это сторона или нет, она бы сделала это и навсегда избавила бы от него галактику.
Она попробовала предпринять следующую наилучшую вещь — броситься на него и выцарапать ему глаза.
Он был всего за метр от нее; конечно, она могла забрать с собой только один из этих причудливых камешков.
К сожалению, следующая лучшая вещь была экспоненциально менее эффективна, чем лучшая. Тот самый охранник, который ударил ее мгновением раньше, бросился на нее быстрее молнии, схватил за один из лекку и отдернул назад. Затем он поставил ее перед монстром, стоявшим напротив.
— Я знаю тебя, — сказала Суилджа, сплевывая зубы и кровь. — Ты тот, кто послал за нашими головами — Цавонг Ла.
— Я военачальник Цавонг Ла, — подтвердил монстр.
Она плюнула в него. Слюна попала ему в ладонь, но он проигнорировал это, отказав ей даже в минимальной победе — ввести его в раздражение.
— Я поздравляю тебя, ты доказала, что достойна почетного жертвоприношения, — сказал Цавонг Ла. — Ты куда более желанна, чем те трусливые ничтожества, которые доставили тебя к нам. Они просто умрут, когда придет их время. Мы не станем насмехаться над богами, предлагая их в жертву.
Он вдруг показал больше внутри своего рта, чем Суилджа когда-либо хотела видеть. Это мог быть оскал или ухмылка.
— Если ты знаешь, кто я, — сказал Цавонг Ла, — то ты знаешь, чего я хочу. Ты знаешь, кого я хочу.
— Понятия не имею, чего ты хочешь. Судя по тому, что я о вас знаю, от этого даже хатту станет дурно.
Цавонг Ла облизнул губы и слегка повернул голову. Его глаза впились в нее.
— Помоги мне найти Джесина Соло, — сказал он. — С твоей помощью я найду его.
— Съешь пуудуу.
Цавонг Ла ощерил зубы в улыбке:
— Не моя работа — убеждать тебя, — сказал он. — У меня есть для этого специалисты. И если тебя все же не удасться убедить, есть другие, много других. Однажды ты примешь правду — или умрешь.
С этими словами он, казалось, забыл о ее существовании. В его глазах исчезли все признаки того, что он видит ее или когда-нибудь видел, и он медленно пошел прочь.
— Ты ошибаешся! — закричала она, когда ее поволокли из камеры. — Сила сильнее тебя. Джедаи станут твоим концом, Цавонг Ла!
Но военачальник не обернулся. Его поступь так и не нарушилась.
Час спустя даже Суилджа не верила в свои смелые слова. Она даже не помнила их. Ничего не существовало для нее, кроме боли, и, наконец, даже ее.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ПРАКСЕУМ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Люк Скайуокер стоял твердо и прямо перед собранием джедаев, лицо его было невозмутимо и крепче дюрастали. Положение его плеч, его точные движения, вес и тембр каждого произнесенного слова — все убеждало в его уверенности и контроле.
Но Энакин знал, что это неправда. Гнев и страх наполняли зал, словно давление в сотню атмосфер, и под этим весом что-то в мастере Скайуокере согнулось. Это ощущалось как крушение надежд. Энакин подумал, что это худшее, что он когда-либо чувствовал, а за свои шестнадцать лет он чувствовал много чего плохого.
Ощущение было недолгим. Ничего не сломалось, только согнулось и в любом случае было выпрямлено, и мастер Скайуокер снова был так же силен и уверен в Силе, как и казалось. Энакин не думал, что кто-то еще заметил это.
Но он заметил. Незыблимое поколебалось. Это было что-то, чего Энакину никогда не забыть, еще одна из множества вещей, которые казались ему вечными, внезапно исчезла, еще один спидер уехал у него из-под ног, оставив его лежать на заднице, недоумевая, что же произошло. Неужели он до сих пор не научился?
Он заставил себя сосредоточить свои голубые, как лед, глаза на мастере Скайуокере, на этом близком, загрубевшем от возраста и шрамов лице. За его спиной, за огромным транспаристиловым окном, протекал нескончаемый день и жизнь Корусканта.
На фоне этих циклопических зданий и движущихся световых дорожек мастер Скайуокер казался каким-то хрупким или смущенным.
Энакин отогнал свои черные мысли, сконцентрировавшись на дядиных словах.
— Кип, — говорил мастер Скайуокер, — Я понимаю, что ты чувствуешь.
Кип Дэррон был честнее мастера Скайуокера — в некотором смысле. Гнев в его сердце не был чужим выражению на его лице. Если бы джедаи были планетой, мастер Скайуокер стоял бы на одном полюсе, излучая спокойствие. Кип Дэррон стоял бы на другом со стиснутыми в ярости кулаками.
Где-то в районе экватора планету начало разрывать на куски.
Кип сделал шаг вперед, запустив руку в свои черные волосы, сквозь которые пробивалось серебро.
— Мастер Скайуокер, — сказал он, — Я полагаю, вы не знаете, что я чувствую. Если бы это было так, я бы почувствовал это в Силе. Мы бы все почувствовали. Вместо этого вы прячете свои чувства от нас.
— Я не говорил, что чувствую то же, что и ты, — мягко сказал Люк, — Только что понимаю.
— А, — кивнул Кип, поднимая один палец и тыкая им в Скайуокера, будто внезапно осознав его точку зрения. — Вы имеете в виду, что понимаете умом, а не своим сердцем! Джедаев, которых вы тренируете и вдохновляете, ловят и убивают по всей галактике, а вы «понимаете», словно решаете уравнение? И ваша кровь не закипает, чтобы что-то с этим поделать?